Третье место
в «Открытой номинации» поэтического конкурса
«Словенское поле — 2015»

Юлия Крылова Санкт-Петербург — Тверь

 

* * *

Мальчики режутся в танчики, красных купают коней
и в белом белье убегают — умирать на войне,
играя в бессмертие, в эльфов и колдунов,
но никто с белоглазой встретиться не готов.

Солнце ласкает макушку маминою рукой,
букашки ползут по рубашке, и ползет над рекой
цвета твоей рубахи белое полотно
и расползается красным маленькое пятно.

* * *

И льется песня ржавою водою,
слова которой стоило б забыть,
но я пою и в этом водопое
бегу по волнам памяти в заплыв
по ванне белой, чей язык шершавый
мне гладит спину ласковей, чем ты,
и в зеркало в разводах этой ржави,
как в символ разводящейся четы,

смотрю я, вспоминая нашу речку,
что течь могла быстрей, чем наша речь,
и наши обручальные колечки
от камешков в ней расходились. Лечь
хотелось в лодку и смотреть на небо,
как месяц, подражая нам, в нем плыл.
А через год единственным ты не был,
а вот любимым ты, пожалуй, был.

Похрустывая яблоком зеленым,
я Евой не кажусь себе уже.
Плыву теперь в объятиях зевоты
над пропастью в водопроводной рже
и более всего боюсь я пробку
изъять из мира с бездною без дна,
где нет тех звезд и месяца, где робко
уходит из строки — вода… вода…

 

ПРОГУЛКА

А.Л.

в маленьком городе где каждая хата с краю
не любовь бесконечна ряды дощатых заборов
где раз в месяц проходит скорый
и никто его не замечает

где все тебя знают и каждый прохожий знакомый
где крик петуха звучит как песнь Соломона
где все ждут от соседа динь-дона
и поэтому вечно дома

где хранит тебя рухлядь иконки родные стены
с цветочками зла завядшими на обоях
подоконник на нем растенье
солнцем залитое и водою

где женщина лет за сорок с гусиной кожей
вспоминает по праздникам как она с ним летала
и зеркало каждое в чем-то схоже
с одной из картин Шагала

где в субботу скрипач на раскаленной крыше
Мендельсона играет и ест незрелые сливы
где я слава Богу себя не слышу
где себе я кажусь счастливой

Третье место
в «Открытой номинации» поэтического конкурса
«Словенское поле — 2015»

Александр Петров г. Псков

 

* * *

не спрашивай меня, как я живу
не говори о жизни и погоде,
я сам об этом многим говорю,
и даже попадаю в душу вроде.
не предлагай мне огненной воды,
я слишком очарован крепким чаем,
и слушая как ссорятся коты,
я обязательно о ком нибудь скучаю.
и ночь считаю лучшим из времен,
в моем сформировавшемся сознании.
мы как то очень правильно живем,
раскапывая крохи мироздания,
мне хочется так много рассказать,
раскатывая буквы на бумаге.
но если честно, хочется поспать
и погулять во сне по старой Праге

не спрашивай меня, как я живу….

*  *  *

Мы никогда не увидимся,
Никогда.
Ты помнишь,
Я грезил Витебском,
В те года.
Я бредил твоей Белой Русью,
Счастливый бред.
И знаю, что не вернусь я,
В тепло тех лет.
Охапки осенних листьев,
На берегу.
Их запах, их добрый шепот,
Я берегу.
На имя память скупая,
Как лунный свет.
Но никогда не растает,
Твой силуэт.
*  *  *

Утешайся, какими-нибудь непонятными текстами,
Проводя по седой голове ладошкой.
До боли знакомо мне это место,
В котором встретились мы, мой хороший.

Я в лица прохожих рассеяно всматриваюсь,
Осень, пасмурно, листья желтые.
Какая могла быть хорошая партия,
Мелькнуло среди осеннего золота.

Какие могли быть красивые дети,
Ну что ты хватит, все это в романах.
А солнце светит и листья светят
Звуча естественной фонограммой.

Какая могла быть.., ты снова бредишь.
Наверно осень такая пьяная
А помнишь театр, а помнишь свечи,
И звуки расстроенного фортепиано.

А помнишь мы…. Да конечно помню,
Но это в прошлом, да это было.
Все, друг мой помню, все, впрочем, кроме.
Скажи мне, я разве тебя любила?

Ты слишком много себе придумал,
Хотя, это свойственно для поэта.
Ты был восторженно счастлив, юн
И это было в начале лета.

Тогда все было небесно чисто
Меня пленяла твоя наивность
Но лето кончилось, очень быстро,
А небо грустно дождями лилось.

И каждый стал одинок по – своему
Усталость имеет свойство копиться.
Наверное, надо было бежать на море
Или хотя бы пойти напиться.

Все в нашей жизни не равномерно
Кому везет, а кому не очень.
И как же часто бывает скверно
Когда съезжаешь ты на обочину.

Ну вот сказали друг другу глупости,
Пора прощаться, опять на долго
Все наши чувства, как льдинки хрупкие,
А души плачут побитым волком.

Все это было глубокой осенью
И листья падали парашютами
В ногах остались печаль и колкости.
Размен тоскою и злыми шутками

 

Третье место в номинации «Профи» поэтического конкурса «Словенское поле — 2015»

Ларина Федотова г. Псков

 

ОТГОЛОСКИ

За свой родимый край молюсь,
Тихи молитвы и не броски.
Была, была Святая Русь,
Её остались отголоски.
Святая славилась вода
И прозорливы старцы были.
И в пустонь Оптину тогда
Все оптом грешники валили.
Нигде приметы не видны
Той жизни, что лишь былью стала
И на себя со стороны
Взглянуть бы нынче не мешало.
Иcкать где истину от бед
Лихого зла, что торжествует?
Для вразумленья старца нет,
Впустую честность негодует.
Как сердится, ворчит народ —
Доколе злу беситься с жиру?
И всё ж в сознании живет
Тоска по будущему миру.
Мы не забудем слова «Русь»,
Потомка нынешнего дерзость:
Назло врагам не распадусь,
А сохранюсь друзьям на верность

РУССКИЙ МИР

Чтоб лихой беде не повториться,
В чём блюсти свой жизненный устав?
Русский мир уехал за границу,
Зарубежною Россией став.
В ней способностей хватало и талантов!
До сих пор глядится, как живой,
Русский мир военных эмигрантов
Со страниц журнала «Часовой».
Все галлиполийцами вдруг стали,
Здесь и Туроверов — их поэт.
Он — казак, его хоругви пали,
О грядущем предсказаний нет.
Пишет — «Уходили мы из Крыма»,
Но не отразит щемящий стих
Цели победившего режима.
Что же будет с Родиною их?
Там остались близкие, родные,
Брошенные русские края.
Здесь они одни, кругом — чужие,
Только Армий, как быль, своя.
Нет, они пощады не просили,
И для них, для нас всегда одна
Кем-то разделенная Россия,
Наша бело-красная страна.

ЕСЛИ Б НЕ ВОЙНА…

Поутру взорвалась тишина,
Всполохами небо поджигая.
Если б не проклятая война,
Жизнь моя была б совсем другая.
Детству надо с радостью лишь жить,
Детские прощая выкрутасы.
Тяжко оккупированной быть,
И съестные кончились припасы.
Аппетиту незачем расти,
Он в землянке жадный в самом деле.
Сможет мама что-то принести.
Если фрицы всех курей поели?
Корочку бы хлебную достать,
Да с водичкой, корки очень сухи.
Вот и крысы вылезли опять.
Хоть меня не съели б с голодухи.
Что же делать, чья это вина
И беда от края и до края?
Если б не проклятая война,
И в стране бы жизнь была другая.

 

Второе место в номинации «Профи» поэтического конкурса «Словенское поле — 2015»

Вера Суханова г. Смоленск

 

РУКОТВОРНЫЙ ВЕЗУВИЙ

«В чудную августовскую ночь Смоленск представлял французам зрелище, подобное тому, которое представлялось глазам жителей Неаполя во время извержения Везувия».
Из дневника Наполеона, август 1812 г.

Август-зарничник в тот год накануне беды
Мёд золотой разливал в крутобокие тёплые крынки,
И в три погибели гнулись под тяжестью яблок сады,
А на припёке блестели уже паутинки.

Только повадились чёрные птицы в сады залетать,
Хлопали крылья, от гомона, клёкота, грая не стало покою,
Слышно, выходит на берег днепровский опять
Белый, как смерть, огнедышащий конь к водопою.

Яблочный Спас по садам не успеет отведать плодов,
Градом железным побьёт и деревья, и Божии храмы.
О, терпеливая вечная родина вдов,
Не возводи городов под чужие казармы!

По-над пожарищем стелется приторный дух
Яблок обугленных, спёкшихся на искорёженных ветках.
Сморщилась кожица, будто на личиках дряхлых старух,
Древние стены — в кровавых потёках, ожогах и метках.

Долго ль платить нам столь горькой и страшной ценой
За неуёмную спесь иноземных безумий,
Чтоб честолюбец заезжий опять любовался собой,
Гордый за маленький, свой, рукотворный Везувий!..

 

МЕРКУРИЙ СМОЛЕНСКИЙ

По низинам дымы смолокурен,
Храм столетний, глухие места.
Здесь и вырос преславный Меркурий,
Светлый воин Петровского ста*.

Вот полки злочестивого хана
Надвигаются, словно гроза,
И слаба городская охрана,
И у страха большие глаза.

Но выходит с врагами сразиться
Воин, как и пристало ему:
Раскалённого солнца зеница
Разрывает татарскую тьму.

Пресвятая, великая Мати,
На исходе нелёгкого дня
Не разнимут вовеки объятий
Вперемежку враги и друзья!

Тех, кто в мире на подвиг родился,
От забвенья и тленья спаси.
Долг исполнен, твой жребий свершился,
О, Меркурий, заступник Руси!

Солнце клонит на запад устало,
От росы поседела трава,
И в траву спелым колосом пала
Удалая его голова.

Но с тех пор, — из далёких просторов
Подобрав его шлем золотой, —
Светлый месяц обходит дозором
Град Смоленск, как дружинник простой.

— — — — — — — — — — —
*Смоленск в древности делился на «концы» и «сотни».

 

ЧУДО ГЕОРГИЯ

Георгий вырос прям и строен.
Но мир ему был не под стать.
От века мир неладно скроен
И надо многое менять.

Пылал огонь на косогоре.
Кумир кровавой требы ждал,
А лютый страх деревни зорил
И род на род войной вставал.

Георгий шел по гарям смрадным,
Где только — остовы домов.
Глазело пламя кровожадно
Из мирных отчих очагов.

И должен был сыскаться кто-то,
Чтоб исчерпать себя до дна,
Кому нажива – не забота,
Кому живот свой – не цена.

Притихли океан и суша
И мрак окутал небосклон,
Когда за человечью душу
Сразились Всадник и Дракон.

Воды и пламени объятья,
Где свет неотделим от тьмы,
А полымя от водосвятья
Неопалимой купины.

Не завершился бой вселенский.
С тех пор в любом краю земли, —
И на Балканах, и в Смоленске, —
Идут незримые бои.

И да пребудет веры сила
Неколебима и крепка,
Чтоб зло без устали разила
Победоносная рука!

Второе место
в «Открытой номинации» поэтического конкурса
«Словенское поле — 2015»

Ольга Королева г. Санкт-Петербург

 

СРЕДНЕВЕКОВЬЕ. РУСЬ. ПЕРЕД ВЕСНОЙ

На западе видны сквозь сучья
Воспламененья зимних зарев.
Как вол на пашне – вязнет в тучах
Соборный колокол, ударив.

Под крепостью, как под пятою,
Высокий мыс лежит покорно.
За городищенской стеною
Парит в речной долине ворон.

Соединяющая земли,
Река заснула под снегами.
Во льду ладьи и лодки дремлют,
Канаты брошены за камни.

Вселяют скрытую тревогу
Недолговечные победы.
За лесом, около истока,
Отстраивают крепость шведы.

 

ЮРЬЕВ МОНАСТЫРЬ В НОВГОРОДЕ

Пахотное поле приозерья.
Поймы заболоченный пустырь.
Древние угодья земледелья
Главами венчает монастырь.

Сквозь побелку стен сырого храма
Швы видны и кладка кирпича –
Будто от войны со шведом рана
Кровоточит, так же горяча.

Поздно возвращается с рыбалки,
Скрывшись за воротами, монах.
Жжет свечу в келейном полумраке –
И светлей прохожему впотьмах.

Средь полей, болот и редких елок,
Где века рекою утекли –
Времени минувшего осколок
Парусом белеет на мели.

МОНАСТЫРЬ НА ЗАПАДЕ РОССИИ

В утреннем тумане крики чаек,
Северной реки неспешный ход.
Храм неподалеку от причала.
Слышен скрип открывшихся ворот.

В пойму, к месту древнего дозора,
Иноки идут ловить угря.
Там была прикрыта с Ильмень-моря
Белая стена монастыря.

Как хотелось шведу и поляку
Силой взять речной торговый путь!
Скромному отшельнику – монаху
Было от набегов не вздохнуть.

Правнукам о тяжких днях осады
Скупо летописная строка
Только и вещает: ради правды
Ноша непосильная легка.

 

Первое место
в «Открытой номинации» поэтического конкурса
«Словенское поле — 2015»

Наталья Иванова г. Москва

*   *   *

Тучное небо над старым железным вокзалом.
Локомотивы – как будто двуглавые птицы.
Дизельным маслом натёрты полозья и спицы –
Легче скользится из кузни в литейную залу.
Птицы в ремонте. Их перья – в почистке, в починке.
Ставят колёса, меняют цилиндры, каретки.
Есть, говорят, к океанам железные ветки.
Значит, пора снаряжаться по южным тропинкам.
Значит, не время сидеть у окна над котельной:
Семь стеллажей и сливовое дерево в кадке.
Стулья без спинок – они не боятся усадки.
Есть, говорят, к океанам фургон карусельный.
Есть, говорят, к океанам канатные рельсы.
Кран мостовой не под крышей скользит, а под тучей.
Есть, говорят, магистрали – железней и круче,
Там, где беззвучно стучат перелётные рейсы.

*  *  *

Для будущих ёлок в Немеции вам – Жар-Птица!
Мгновенье, и санки привязаны к колеснице.
И поезд заснеженный – узкой, широкой колейкой…
«Я буду писать».
……………………….. «Я не буду».
Поди одолей-ка
Ту силу холодную – дунет на окна узорно,
И вот вам ледовый дворец, и – прощайте, покорно!
И двери в морозных наклейках: снежинки, снежинки.
О, табель о рангах! О, вечность! Не хватит слезинки,
Чтоб вымыть осколок и сердце смягчить и оттаять.
Поэтому – жаркая птица. И жгучая стая
За санками мчится и перья роняет по следу…
«Я буду писать».
……………………….. «Я не буду».
Я тоже уеду.

 

* * *

Мне кажется, если к тебе прикоснуться словами –
Господь поразит язык.
Метель, а в корзине – младенец;
Барашки, солома.
Я только в гостях, но когда-нибудь буду как дома.
На ёлках звенят колокольца… Когда-нибудь встану впритык
К воротам, к просящим – в заснеженных шалях-тулупах.
Монетки-ладошки… За каждую: «Дай-то вам Бог…»
Канатом в иголку паломники разных эпох
До самой Канавки проходят и щедро, и скупо.
Сосед мой безногий на ящике стелет ковры:
В них – ладан, и масло, и мёд, и товары младенцам.
Идёшь на Голгофу – протянут тебе полотенце,
Идёшь в Вифлеем – обозначат звезду и дары.
И будем как дети, как сёстры, сухарики печь.
Пшеничные, квасные – ставить в чугунные ниши.
Морозная пряжа… Волшебные палочки свеч…
И бисер снежинок – под ноги… под крылья… под крыши…

 

Первое место в номинации «Профи» поэтического конкурса «Словенское поле — 2015»

Наталья  Советная Санкт-Петербург — Беларусь

ПОДРАНДА

Памяти сожжённой фашистами вместе с людьми деревни Подранда в ноябре 1942 года.

Во широком поле ветер травы гладит –
Чудится: то ль плачет, то ли христорадит?

Тридцать пять подворий здесь земля кормила,
Сотни губ шептали: «Любая!» – «Мой милый!»

Сотни рук качали в избах колыбели –
Жили-были люди! – В небо улетели…

Жалостливый ветер гладит, гладит травы,
Догорают снеги на кострах отавы,

Сквозь огонь холодный рвётся зелень-сила,
Да забыло поле, как коса косила.

Помрачилось горем: в пламени качели! –
Порошили пепел чёрные метели.

Во широком поле ветер травы гладит.
То ли кто-то плачет, то ли христорадит…

ПРИБЛИЖЕНИЕ

Недозимье:
бесснежная слякоть.
Недожизнь:
страхов нервная дрожь…
Не смотреть бы!
Не слышать!
Заплакать…
Да слезами беду не уймёшь.

Сердце-сердынько болью распято.
Жжёт глаза нестерпимая ложь.
Недоверье.
Безверье.
Расплата…
Никуда от нее не уйдешь!

Не исчезнут ночные кошмары,
Не воскреснет невольница-рать.
Не для славы –
для Божия кары! –
Колыбельку качала ты, мать…

И не песни,
ты ненависть пела!
С ядовитых кормила сосцов,
Чёрной свастики крученным телом
Обвивала своих огольцов.

Мать ли ты?
Может, ведьма лихая?
Рідна мама – в темнице, в цепях?
Украина, сестрица родная,
Свят-голубка – у зверя в когтях!

Осмелело змеиное племя:
С кожи – вон!
Да всё та же – змея.
«Одесную…» –
приблизилось Время!
«В чем застану…», – глаголет Судья.

С ДУМОЙ ОБ УКРАИНЕ

На севере – ни снега, ни дождя.
Земля мертвеет, холодом томима.
Платком пушинка реет у гнезда,
Метель – снежинкой пролетает мимо.

Нагая грудь у вспаханных полей.
За что, декабрь, моим краям – немилость?
Иль растерял снега среди степей?
Сам растерялся? Вьюга заблудилась?

Иль спутал кто привычные пути,
Деля наш белый свет по-человечьи?
Лукавство!
Хоть стократно будь ретив,
Туманно всё людское и не вечно…

Ах, грозный месяц матушки-зимы,
Прости упрёк мой легковесно-вольный,
Студи, морозь горючие громы
И молнии, что жалят сердце больно!

Завей же пушки саваном снегов,
Пускай ослепнут и заглохнут танки,
Пусть стынет кровь у натовских шутов
От сиверка и голоса тальянки!

Первое место
в номинации «Профи» поэтического конкурса
«Словенское поле — 2015»

Надежда Камянчук г. Псков

СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ

Брёл из петроградского трактира,
Молод, полупьян, полуодет
На свою последнюю квартиру
Хулиган, бродяга и поэт.

В этот вечер кончились чернила,
Ссохлись и пространство, и душа…
Ничего не дорого, не мило,
Да и жизнь не больно хороша.

Кровью стих написан — не иначе,
Свисли кудри цвета ковыля…
-Для того ли был ты предназначен,
Чтобы так — верёвка и петля?

Поутру в гостинице тревога,
Суета и бестолковый ор:
Но уже летел, летел Серёга
В звёздный упоительный простор.

«До свиданья, друг мой, до свиданья
Не печалься и не хмурь бровей…»
Проводили агнца на закланье,
Одного из русских сыновей.

 

НЕ ПРОСИ

Никогда ни о чём не проси,
Разве только прощенья у Бога,
Если выпало жить на Руси,
То нелёгкою будет дорога:

Не видать, что же там, впереди,
За ближайшим во тьме поворотом,
То ль друзья, то ли это враги,
Что завидуют нашим широтам,

Нашим звонким лесам и полям,
И зарею пылающим далям,
Бесконечным седым ковылям
И отцовским геройским медалям…

Жизнь не сахар, не мёд на Руси –
Кровью, пОтом полита дорога. ..

Никого ни о чём не проси,
Разве только прощенья у Бога!

 

 

НИ ДОРОГИ, НИ ТРОПЫ

Ни дороги, ни тропы,
Чернота и пепелища…
И чего, скажите, ищем
До последней до черты?
Никого и никогда
Не удержим, не обманем,
Понапрасну сердце раним
По дороге в никуда.

По дороге в небеса
Неказистые жилища
Да российские кладбища,
Да земные чудеса:
Поднимается трава
На обугленном кострище
И грибы — лесная пища,
И на кустиках листва.

Вот такой простой закон
Жизни, смерти и рожденья,
Отпусти свои сомненья —
Подари земной поклон
Небу, солнцу, людям близким,
Тем что живы и ушли,
От души и низко-низко
До России, до земли!