Борисов Евгений Андреевич
(1932—2004)

Поэт. Член Союза писателей России. Родился в Палкинскомрайоне Псковской области. Был малолетним узником в фашистских лагерях. Учился в литературном институте им. А. М. Горького. Автор поэтических книг «Срочный груз», «Каменистое поле», «Гостинец» и книги прозы «Ольгинский мост».

ПСКОВСКИЙ ЛЕС

Голубеет вокруг голубица,
На полянке осинник зачах.
Очень просто в лесу заблудиться,
Закружиться во клюквенных мхах.

Хоть чащоба страшит непролазная,
Нам тропинка сумеет помочь.
И коварная рысь быстроглазая
Не ударит, бросится прочь…

Но вступающим в лес фашистам
Страшен был каждый шорох и хруст,
И палил во врага ненавистного
Каждый пень трухлявый и куст.

Заросли медуницею доты,
Зеленеет на бункерах мох,
И порою вздыхает болото, —
Это словно о Родине вздох.

* * *

Неля мечтала быть лётчицей,
А прослыла юлой-переводчицей.
Надевала
Платье из ситчика,
Объяснялась у дома
С зенитчиками.
И дивились
Девчонке-подростку:
«Как лопочет
По-ихнему просто!»
Но дразнили
Её ребята:
«Ты изменница,
Не вожатая».
Но откуда мы знали,
Что Неля —
Героиня, не пустомеля.
Что, играя
Словцом иноземным,
Помогает
Вырваться пленным.
Говорили —
Была расстреляна.
Пулей жизнь
Отсчитана Нелина.
Но не слушай
Речей пустомелей,
Не погибла,
Жива наша Неля!
В каждой дочке
И в каждой матери,
В нашем русском
Геройском характере.

* * *

Я не снимаю, а сдираю
Клеймёные лохмотья с плеч.
И в День Победы примеряю
Шикарный не по росту френч.

Хоть всяк поймёт, что сиротина,
Но я не хмурюсь, оголец.
Не зря и горькая осина
Рядится осенью в багрец.

Через колючку лезу дерзко,
Рвусь из барака в яркость трав,
Не лагерь жизни пионерской,
А лагерь смерти испытав.

* * *

Мы возвратились из неволи
На пепелища в поздний час.
Поклон старушке-колокольне,
Что первой приютила нас.

Сама едва жива стояла —
Израненная до креста.
Снарядом колокол сорвало,
Мертвели звонницы уста.

Вверху — пробоины в шеломе,
Внизу — спалённая земля.
Но нам — под лестницей, в проломе —
Нашлось местечко для жилья.

И верится: навек за далью
Военная пропала мгла.
Но нам, измученным, с печалью
Гудят в ночи колокола.

ДЕТСТВО МОЁ

Дом разграбленный наш…
Боль по хлебу остра…
«Ты, родимый, приляжь», —
Бабка просит с утра.

Жил в фугасном дыму
Лишним горем и ртом
И глаза потому
Натирал кулаком.

Верил в силу судьбы,
Ненавидел свой страх,
Собирая грибы
В смутных минных лесах.

Был непрост, с гонорком —
Словно я воевал.
…В детстве был стариком,
Пацаном — не бывал.

СВАДЬБА

Весёлой была только с виду
За стенкой свадьба у нас,
Сидели в углу инвалиды,
Не пряча отчаянных глаз.

Родные, друзья по работе,
Но не было этой порой
Отцов, убитых на фронте,
У нашей четы молодой.

А люди о том забывали —
Всю боль убивало вино,
И яростно «горько!» кричали,
Хоть горечи было полно!

Никто на судьбу не в обиде,
Лишь вдовы вздыхали: «Дела!..»
Чтоб слёзы никто их не видел,
На кухню прошли от стола.

Лишь к ночи закончились страсти.
А после заботы, труды…

Союз заключили на счастье
Две слитые вместе беды.

Ларина Викторовна Федотова

Родилась в 1936 году в Череповецком районе Ленинградской области. Во время войны была в оккупации в Невельском районе. Первый сборник стихов, «Аленушка», вышел в 1981 году в Москве. Автор 14 сборников стихов, печаталась в псковских и центральных газетах и журналах. Член Союза писателей России.

ПОБЕДА НАША

Пока мы живы, спрашивайте нас,
Каким он был, тот самый страшный час,
Когда на всю огромную страну
Сказали в репродуктор про войну.

И объявила нам сурово власть —
Фашистская лавина поднялась.
Бомбят их самолеты города,
Грохочут танки, движется орда.

Когда прошел первоначальный шок,
Подумать каждый об отпоре мог.
Чем армии немедленно помочь?
В строй — патриоты, паникеры — прочь!

И всколыхнулся весь большой Союз,
Взвалил на плечи непомерный груз,
И выдержал четыре года он
Огонь и натиск — смерть со всех сторон.

И всё же наша сила верх взяла
И наперед врагам урок дала,
Чтоб на земле знал каждый человек —
Победа наша — присно и навек.

Пока мы живы, спрашивайте нас…

ВЕТЕРАНУ

Ветерану ещё рано
Уходить совсем-совсем,
Хоть на сердце его рана
До сих пор видна не всем.

Как-то школьники спросили,
Где на фронте он дерзал,
Как теперь живёт в России?
Он им правду рассказал.

Нам без этой правды плохо,
Зло диктует свой устав —
Вновь с ума сошла эпоха,
Нам победу оболгав.

Кто бы думал, что найдутся
Самостийные вруны.
Только стоит оглянуться —
Вот они в рядах шпаны.

Ложь их слышится с экрана,
Это западный посыл.
Я же славлю ветерана,
Только дольше бы он жил.

Надежда Анатольевна Камянчук

Поэт. Член Союза писателей России. Родилась на Урале, в городе Ирбите. В настоящее время живёт в Пскове. Автор двух сборников стихов.
Стихи опубликованы в журналах «Русское эхо», «Веси», «Зауральский край»; в поэтических сборниках «Слепое счастье», «Я подарю тебе Ирбит», «Признание в любви».

В ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Сошла победная весна
С небес под голос Левитана,
И это было даже странно,
Что в прошлое ушла война,
Что голод кончился, и муки,
И ожидание письма,
И слезы горькие разлуки.
А на дворе уже весна.

Хмельным дыханием сирени
Пьяна шальная голова —
Победу, словно день рожденья,
Сегодня празднует страна.
Вся улица гудит, ликует:
Объятья, поцелуи, смех,
И раненый солдат танцует,
Имея у девчат успех!

— Ну, победитель, поздравляю!
Хоть раненый, зато — живой!
Болит нога? Да знаю, знаю,
Что ты торопишься домой,
Там ждет тебя твоя невеста
И у окна старушка-мать.
В избушке завтра будет тесно:
Соседи будут поздравлять!

Блестят на солнышке медали
За Кенигсберг и за Берлин!
— А мы сегодня всех встречали,
А повстречался ты, один…
В руках сирень слегка примята,
И по щеке скользит слеза…
Ах, будь же навсегда проклята
Прошедшая войной гроза!

РОДИНА ВАС НЕ ЗАБУДЕТ

«Родина вас не забудет!» —
Им говорили когда-то,
Шагали на фронт солдаты
Отечество защищать,
И верили эти ребята
Светло, горячо и свято —
За землю, за друга-брата
И жизни не жаль отдать.

«Родина вас не забудет!» —
В окопах под Сталинградом
Под бомбами, как под градом,
Вчерашние пацаны:
Взрыв мимо… Взрыв где-то рядом!
И вздыбился мир снарядом
В великом сражении с гадом —
Захватчиком нашей страны.

«Родина вас не забудет!» —
В Чечне и в Афганистане
Осталась на поле брани
Ребят молодая рать.
А сколько сломанных судеб
У тех, кто был тяжко ранен!
Возможно ли было ране
Всё это предугадать?

Родина нас не забудет… —
И я у страны спросила:
За что же ты их забыла?
Ты слышишь меня иль нет?
Скажи мне, что с нами будет?
Мне это необходимо!..
А Родина мимо, мимо…
Она не даёт ответ.

И нет ни конца, ни краю —
Бредут по стране калеки,
Ненужные человеки —
Обугленные сердца.
Я знаю! Я точно знаю:
Их слёзы сольются в реки,
И памятью им навеки —
Терновые иглы венца!

* * *

Никогда ни о чём не проси,
Разве только прощенья у Бога,
Если выпало жить на Руси,
То нелёгкою будет дорога:

Не видать, что же там, впереди,
За ближайшим во тьме поворотом,
То ль друзья, то ли это враги,
Что завидуют нашим широтам,

Нашим звонким лесам и полям,
И зарею пылающим далям,
Бесконечным седым ковылям
И отцовским геройским медалям…

Жизнь не сахар, не мёд на Руси –
Кровью, пóтом полита дорога. ..

Никого ни о чём не проси,
Разве только прощенья у Бога!

Владимир Алексеевич Половников (1931-1999)

Поэт. Член Союза писателей России. Родился в Казахстане. Последние три десятка лет своей жизни провел в Пскове. Автор книг «Псковский говорок», «Едут сваты», «Красивая мечта» и других.

СУРОВАЯ НАУКА

Чем глуше раскаты
Далекого моря,
Осеннего неба
Холодного пламя,
Тем явственней
Колокол громкого боя
Врывается в память,
Врывается в память…
Корабль лихорадит,
Короткие фразы:
— К бою готовы!
— К бою готовы!
И крепче железа
Команды, приказы,
И вот уже отданы
Ловко швартовы.
Открытого моря
Глухие удары…
Безбрежность, бескрайность —
И горечь разлуки.
Теперь, вспоминая,
За все благодарен
Суровой науке,
Военной науке.

ОТЕЦ

1

Мысли вдруг поднимают в ружье,
Мысли танками вдруг наползают,
И военное детство мое —
Кинохроникой перед глазами.

От кричащих протянутых рук,
От детей, от жены ненаглядной
Уезжает на фронт политрук —
Мой отец, по-военному ладный.

Вот и первое с фронта письмо.
Шепот матери: «Родненький, милый».
Ожиданье — подумать не мог! —
Нам казалось замедленной миной.

Строчки… Почерк… Отцовский наказ:
Маму слушайся…Ты же мужчина…
Я бежал мостовой в третий класс.
Я держался по-взрослому чинно.

«От Советского Информбюро…»
Мы слова словно воздух глотали.
Я отцовские письма сберег.
Пожелтели страницы с годами.

Он погиб.
Воевал хорошо.
Отдыхай, от походов уставший!
Я и ростом тебя обошел,
И летами я на год постарше.

2

Лежит целехонько-цело
Письмо, пропахшее войною.
К нам в сорок третьем на село
Оно дошло взрывной волною,

И люди повалили в дом,
Заплакали, заголосили,
Как о единственном-одном,
На все село, на всю Россию.

Но наши стали наступать —
Нам эту радость сообщали.
И все ж мы слышали, как мать
Украдкой плакала ночами.

Ждала: не верила она!
Ждала: случалось — воскресали.
Ждала, хоть кончилась война
И нам награды переслали.

Желтела мирная трава.
От сердца отступало горе…
А мать — солдатская вдова —
Уже меня ждала у моря.

Я уходил в дозор-поход
И тихо вспоминал в походе:
Лежит уже который год
То извещение в комоде.

Сергей Игоревич Горшков

Родился в 1961 году в Архангельской области в семье офицера. В 1985 году окончил Ленинградское высшее военное инженерное Краснознамённое училище имени генерала армии А. Н. Комаровского (ЛВВИ-СКУ). Служил в инженерных частях ГУСС МО СССР и МО РФ. Пишет и публикуется с 80-х годов. Член Союза писателей России с 2013 года.

ПИСЬМО СОЛДАТА

Здравствуй, матушка моя!
Сколько долгих лет
ожидаешь ты меня,
а меня всё нет.
Я вернусь! Вот выйдет срок, —
ты утри глаза, —
вновь шагну на наш порог
и под образа
опущусь, перекрещусь,
обниму тебя,
и уйдут из сердца грусть,
страхи за меня.
Я вернусь! Растает снег,
обнажит поля,
и весна с замёрзших рек
скинет якоря
и с озябнувшей души
сбросит панцирь прочь:
ты лампадку не туши,
пусть горит всю ночь.
Пусть горит! Увижу я,
что ты ждёшь меня,
и вернусь, свой путь пройдя
с верою в тебя!

С верою в любовь твою,
матушка моя,
сотню раз я повторю:
— Здравствуй! Это я.

Я ДОЙДУ!

Живут воспоминания о сне:
Раскисший снег, проплешины земли…
В шинели нараспашку шёл к весне,
Полой цепляя сухостой зимы.

Мне солнце согревало дальний путь,
А ветер растрепал шутя вихры,
Лесные птахи наполняли грудь
Руладами разлившейся зари.

Остался за спиною дым боёв,
Друзья, которым выпало не встать,
Но я иду! Мне обещали ждать,
Желанную мне подарить любовь.

Ведёт меня надежда, что дойду,
Ведь знаю ныне правильный ответ:
Коль Бог отмерил в жизни столько бед,
Не грех и счастья ложку зачерпнуть!

С ДНЁМ ПОБЕДЫ!

Над моим переулком птицы
Не ведут уже хороводы.
И прохожие прячут лица,
Столь прекрасные от природы.

А природа когтями ветра
Бьётся в ставни, трепещут стёкла.
Мне хотелось бы знать ответы,
Ведь душа вся от слёз промокла.

Я не вижу над крышей неба:
Как стекло, оно раскололось,
Как краюха сухого хлеба,
Как прогнившая власть и совесть.

Для кого-то здесь светит солнце,
У меня же — дожди косые.
И не лезут крылья в оконце,
А влекут так края иные.

Для кого-то праздник вселенский:
Водка, пиво, доступные бабы…
Ты ответь мне, корнет Оболенский,
Где найти ещё столько сраму?

Но корнет давно застрелился,
Не снеся за Отчизну боли,
А поручик ранее спился
И в «психушке» обрёл свою волю…

Я листаю страницы историй,
Много раз уже кем-то правленные:
В них лишь знаки людского горя
Между правдами и неправдами.

Под «роскошными» обелисками
Водку пьют «свободные» граждане
В память Той, что была у каждого!
И становятся дальние близкими.

И, возможно, дожди косые
Здесь идут или светит солнце,
Все давно уже стали иными,
И свеча погасла в оконце.

И, наверное, праздники — здорово,
Если есть где присесть и стаканчик…
Только льют в наши глотки олово
Всё по-прежнему, всё — как раньше!

Игорь Олегович Исаев

Поэт, член Союза писателей России. Родился в Пскове в 1973 году. Окончил филологический факультет Псковского пединститута. Работал учителем, корреспондентом. Публиковался в местной прессе. Редактор альманаха «Скобари». Произведения публиковались в центральных изданиях и коллективных сборниках. Автор трех книг стихов. Живет в Пскове.

* * *

Когда победы — далеки,
А пораженья — роковые,
Идут на площадь старики
И вспоминают дни былые.

Печаль и горечь в их словах:
«Что молодежь? Поет и скачет!
А было время, и листва
Росла куда кучней и ярче!»

Ведь боль обыденной беды
Для них стократ сильней недужит.
И с каждым годом их ряды
Становятся плотней и уже.

Мы привыкаем к тишине.
За прочими делами быта
Никто не помнит о войне.
Полвека, и она забыта.

Недостает костей земле,
Каленых бурь бескрайней сечи.
И пацаны в двенадцать лет
Подняли свастику на плечи.

А мы смеемся: «Дети! Блажь!
Ведь повзрослеют, не дебилы».
И фюрер носит камуфляж,
А ночью гадит на могилы.

Для нас опять настал рубеж —
Солдат старел, страна старела.
Но «на груди его горела
Медаль за город Будапешт»!

От Петрограда до тайги
Еще бывают дни такие:
Идут седые старики —
Непобежденная Россия.

Андрей Геннадьевич Бениаминов

Поэт, публицист, член Союза писателей России, член Русского литературного клуба. Автор сборника стихов «Может, сбудется?». Неоднократно публиковался в поэтических сборниках Пскова, Москвы, С.-Петербурга. Постоянный организатор и ведущий поэтического фестиваля «Словенское поле». Живёт и работает в Пскове.

ЧЁРНЫЙ ВИР

Деревня Чёрный Вир располагалась в Карамыͬшевском районе Псковского округа Ленинградской области, ныне — Карамыͬшевская сельская волость Псковского района Псковской области. Деревня уничтожена карателями в 1943 году, теперь там урочище. В книге Павла Лукницкого «Ленинград действует…» читаем: «В деревне Чёрный Вир расстреляли часть жителей и деревню сожгли». Впрочем, я слышал от своей бабушки несколько иную историю.

Деревни Чёрный Вир на карте нет,
Осталось лишь урочище пустое,
Колодца остов с темною водою,
Фундаментов печей неясный след.

Здесь в сорок третьем зверствовал СС –
Не немцы, а эстонские солдаты,
Их бабушка моя звала — «кураты»…

Она, сбежав с детьми в дремучий лес,
Сама спаслась и деток сохранила.
Но сколь потом жила – не позабыла
Расстрельный год, и пережитый ад,
И страшное ругательство — «курат»*.

Те, кто остался, выжить не смогли.
Горел овин, обложенный соломой,
В нём, под напев пластинки граммофонной,
Детей и женщин заживо сожгли.

А после – расстреляли мужиков,
Почти ополоумевших от горя,
Не чувствующих холода и боли,
И поседевших в несколько часов.

Деревни Чёрный Вир на карте нет,
Осталось лишь урочище пустое,
Колодца остов с темною водою,
Фундаментов печей неясный след.

Деревни Чёрный Вир на карте нет…

* Курат — чёрт (эст.), эстонское ругательство.

* * *

Имеют право русские на суд,
И на возмездие и даже на расправу
Но лишь тогда, когда они поймут,
Что только Бог имеет это Право.

С ДОБРЫМ УТРОМ…

Чуть дрожит рассвет. Разгоняя мрак,
солнце лезет вверх и слепиͬт глаза:
— С добрым утром, мой недобитый враг.
Я в дозоре, значит, стрелять нельзя.

И не знаю, рад тому иль не рад,
что вчера тебя не поймал в прицел…
Нас прошедшей ночью утюжил «Град» —
два «двухсотых» рядом, а я вот – цел.

Я лежу, оглохнув от тишины,
и жую травинку, чтоб не курить,
а на той, другой стороне войны,
мой заклятый враг продолжает жить.

С ним росли бок о бок, в одном дворе,
и играли в прятки, в войну, в футбол:
невдомёк играющей детворе,
что один «кацап», а другой «хохол».

…
Старый дом разрушил шальной снаряд,
там погибли дочь моя и сынок…
— С добрым утром мой недобитый враг.
Мне осталось только спустить курок.

Валерий Михайлович Мухин

Родился в 1942 году в пос. Кесьма Весьегонского района Калининской (ныне Тверской) области. Образование высшее. Автор более десяти поэтических сборников.
Член Союза писателей России. Живёт в Пскове.

День Победы

Давно вокруг другая жизнь кипит,
Наполненная песнями и смехом…
На пьедестале мирный танк стоит
Войны ушедшей неумолкшим эхом.

По-над рекой Великою привстав,
О мужестве отцов напоминает.
С утра его гранитный пьедестал
Букетами живыми расцветает.

Невдалеке грохочут поезда, —
Встревоженные вздрагивают траки,
И вспоминает танк про те года,
Когда он богом был крутой атаки.

Когда вставали в бой за взводом взвод,
Гремели взрывов ближние раскаты;
Под твёрдое и хриплое «Вперёд!»
К Победе шли безусые солдаты.

И наполнялись мужеством ветра,
В крови кипела ненависть и сила,
Под яростное дружное «Ура»
Уже Звезда Победная всходила…

Лицо войны

Нет, я не воевал на той войне —
Душа ещё не вызрела для битвы,
Но слышал я в тревожной тишине
Рыдания и бабкины молитвы.

Нет, я фашистов кровь не проливал
И целился пока что из рогаток.
Но я уже до боли понимал
Над похоронкой плачущих солдаток.

Лица войны, звериного лица,
Боялся я и прятался в сусеке,
Когда узнал, что моего отца
Она себе присвоила навеки.

Вот потому во сне и наяву —
И днём и ночью — это твёрдо знаю:
Пока я помню, верю и живу —
Войну я, как убийцу, проклинаю!

Уходит ветеран

Он был как потухший вулкан —
Таким же суровым и мрачным,
Великой войны ветеран,
Пропитанный дымом табачным.

Волос непрочёсанный лес,
Седая щетина по скулам,
Отстёгнутый чёрный протез
Валялся под сломанным стулом.

Какой обжигающей тьмы
Коснулся он: раз — и навеки!
И плечи как будто холмы,
И руки стекали, как реки.

А в пристальных серых глазах
Таилась забытая сила…
И только душа в небесах,
Казалось, о чём-то просила.

Русская баба

Великую Отечественную войну
в России выиграла русская баба.
Фёдор Абрамов

Не жалеют русской бабы,
И она, как лошадь, прёт
Через кочки да ухабы —
Сколько может, столь везёт.

В зной ли, в холод леденящий,
В молотьбу, в косьбу, в жнивьё…
Чем сильнее баба тащит —
Больше валят на неё.

Был, наверно, прав Абрамов
(Мужику не будь в вину)
В том, что выиграла баба —
Баба русская войну.

Как и раньше, так и ноне
Всю страну на Божий суд,
Как породистые кони,
Бабы русские несут.

  Тамара Томашевна Соловьёва

Поэт. Член Союза писателей России. Родилась в Белоруссии. Публиковалась в сборниках псковских писателей «Весенние ростки», «Опаленные войной», в изданиях «Псковский ежегодник», «На рубежах Отчизны. Псковская крепость», «Псковская земля» и др. В 2012 году вышла книга лирических стихов «Люби меня такой, какая есть». Живёт в Пскове.

Горячий снег

Мне о войне рассказывала мать
(И ей пришлось хлебнуть в те годы лиха!),
Чтоб память сердца мне свою отдать…
Она друзей перечисляла тихо,
Чтоб помнили о тех, кто воевал
И в сорок пятом выковал Победу,
Кто вспять врага с родной земли погнал,
Глотая гарь по огненному следу;
Кто шёл в смертельный бой во весь свой рост,
Зажав в руке последнюю гранату,
Кто на плечах такую тяжесть нёс,
Что лишь по силам нашему солдату;
Чтоб никогда забыть мы не смогли,
Как все народы встали, словно братья,
Как умирали, заключив в объятья
Горячий снег одной на всех земли!

На войне как на войне

А на войне всё так, как на войне:
Ей — восемнадцать, а ему — под тридцать,
Да и не время, чтоб вот так влюбиться
И думать бы о ней, как о жене.
Тем более что он её не знал,
И ранен был — почти что безнадёжно,
И бредил, и в бреду всё воевал,
И ношей был — тяжёлой невозможно.
Приказ был строг и краток: «Всем молчать!»
В ночь выходил отряд из окруженья,
И каждый был обязан понимать:
Спасенье их — лишь в скрытности движенья.
Но, раненый, в горячке, по привычке
В бреду кричал: «За Родину, вперед!..»
И плакала девчонка-медсестричка,
Ладонью парню закрывая рот,
И, умоляя, тихо то и дело
Просила: «Милый, дяденька, молчи!»
Три раза командир грозил расстрелом,
К его носилкам подходя в ночи…
Он выжил — не согнулся, не зачах,
Не дал прерваться жизни нити тонкой,
И снова — в строй! А где же та девчонка,
Что вынесла из ада на плечах?
Судьба свела их через двадцать лет —
Так разметала огненная вьюга.
И он нашел в ней верную подругу,
Любви и счастья негасимый свет.
Все это я — от первого лица —
Услышала однажды от отца…

Ветеранам

Вас осталось немного —
Пролетают года…
Лёгкой ваша дорога
Не была никогда.
Время рано коснулось
Белой краской волос:
Вам тревожную юность
Пережить довелось,
Испытать лихолетье
И страну возродить,
Воевать — на столетья
Всем охоту отбить!
Запросил враг пощады
В сорок пятом году…
Так наденьте награды —
Пусть блестят на виду!
Шаг чеканьте со стуком,
И пусть сердце поёт:
В ваших детях и внуках
Ваша юность идёт!

Людмила Анатольевна Скатова

Поэт, член Союза писателей России. Главный редактор еженедельника «Великолукское обозрение». В 1996 году вышел первый сборник — «Ностальгия», затем — «Кассандра» (1998), «Лира на ветру» (1999), «Пепел и Ветер» (2001). В 2003 году в православном издательстве «Сатисъ» (Санкт-Петербург) вышел пятый сборник — «Русский венец», в 2005-м — «Крест Цветущий».

22 июня 1941 года

День Всех Святых был тихий и воскресный,
И Всех Святых Русь славила, как встарь…
Но асы — духи злобы поднебесной —
Рунический листали календарь.
Их выбор пал на день солнцестоянья:
Солярный крест на танковой броне,
На крыльях птиц железных — заклинанья…
В День Всех Святых вся Родина в огне!
Во Имя Пресвятое и Господне
Об этом вспоминаю я сегодня,
В День Всех Святых…
Как в чарах наважденья,
Шел грозный враг на Православный Дом,
Столицы русской ожидал паденья,
На Петербург шел, на казачий Дон.
Врывался в сон священного Цхинвала —
Нордических героев пробудить…
Но не Валгалла, Русь моя вставала,
Крестом прорвав магическую нить.
Молитвою, соборной и воскресной,
Гнала она тьмы духов поднебесной.
Черных свастик боле не страшилась,
И вой валькирий колокол глушил…
В День Всех Святых нездешнее вершилось
И зачиналось житие души —
Всерусской, ставшей Богу малой жертвой,
Ни красной, ни коричневой — бессмертной!

* * *

Перед чем мы так благоговеем?
Неужели в битве под Москвою
Наши деды бились за Диснея
С Эльбы к нам с пришедшею ордою?
Наши деды… Вы за Русь распяты!
Не безродны. Внуки — ротозеи.
Нравятся чужие им солдаты
И «Кресты железные» в музеях.
Наши деды… Сколько вам досталось:
Пули, лагеря, бросок над бездной,
Эта неотмирная усталость,
Эта благороднейшая бедность.
Спор решался в Небе над Москвою.
Под Москвой не снег клубился — ладан.
И чужой солдат смотрел с тоскою,
Задыхаясь русским снегопадом.
Серебрились ивы и березы,
Багровели звезды в стылом небе,
Смертоносные летели розы
К тем, кто наш восток приял как жребий.
К тем, кто задыхался в снежной сече,
Дева выходила, ликом свята,
А в руках рубиновые свечи…
Наши деды! Это — до распада!
Это – до глумленья — отступленья,
До — Берлина и до пошлых оргий.
Огненные слезы ослепленья
Не забудет наш Святой Георгий!
Возвратит он белый крестик славы:
В красном поле золоченый ратник.
Если воспарил Орел Двуглавый,
Значит, будет венценосный всадник.

  Валентин Павлович Краснопевцев (1933-2003)

Поэт и прозаик. Член Союза писателей России. Родился в городе Великие Луки. Закончил отделение журналистики Ленинградского университета. Долгие годы работал журналистом в Торопце, Великих Луках, Пскове, редактором Лениздата. Автор более двадцати книг и многочисленных публикаций в литературных сборниках.

1941-й

Память стонет от боли,
Не позабыв ничего.
Блёклое видится поле
Страшного года того.

Коршуны над эшелоном
Круто слетают с небес.
Высыпали из вагонов.
Рядом – спасительный лес.

Но одинокий упрямо
Голос тревожный зовет:
«Мамочка, что же ты, мама?
Поезд без нас отойдёт!»

…Ждать недосуг эшелону,
Оповещает окрест.
Сгорбился под небосклоном
Наспех сколоченный крест.

Поезд увозит сиротство,
И онемелая даль
Сделалась менее ростом,
Выплакав с горя печаль.

Сны взрываются

Сны взрываются, начинённые,
В дрожь бросают фугасные сны:
Над просторами опалёнными
Снова черное небо войны.

Небо страшное, глухо-беззвёздное.
И земля – не пух, а гранит.
И дыхание смерти морозное
Душу заново леденит.

Безымянной речушки излучина,
Изувеченные сады,
И опять пустота дремучая,
И опять – «Сестричка, воды-ы…»

В снах годами ничто не исправлено,
Ни полслова и ни запятой…
Поднимайся! Утри испарину –
Время день начинать трудовой.

В госпитале

У нянечки работы
                           вдосталь,
И, благодарны за уход,
Ей раненые скажут
                           попросту:
— Пускай мальчонка к
                           нам зайдет.
И станут ждать того
                           свиданья,
Печенья запасая впрок.

…Несмело госпиталя
                                 здания
Переступаю я порог.
И кто-то, весь
                           перебинтованный,
С трудом на койке привстает
И словом тихим и
                           взволнованным,
Настойчиво к себе зовет.
И мне суёт он
                           шоколадину,
И смотрит жалостно в
                           упор.
И долго-долго после
                           гладит он
Мальчишечьих волос
                           вихор,
И гладит остренькие
                           плечики,
И заклинает горячо,
Герой – солдат, войной
                           иссеченный:
— Будь другом,
                           Приходи ещё!

Хлеб

Вкус горелого сахара, сладковато-прогорклого,
Для мальчишек военной поры новым
лакомством ставшего, —
Как пролог той грозы, небывало жестокой и
                                                             долгой,
Как наследье бомбёжки путей и вокзала нашего.

Вкус льняного жмыха, которым – подумайте! –
                                                прежде скотину кормили,
И картофелины мороженой кругляши, что
                           пекли на спине мы буржуйки горячей.
Все без соли, понятно. А чай без чаинки единой,
                                     что мы крупною солью сластили.
Как же многое вдруг изменилось и стало с
                                                      войною иначе!
И шибающий в нос вкус свекольной ботвы, от
                                               которой мутило и рвало, —
Этот суп из воды и будыльев весною был
                                                      пищей обычной.
И волшебный поистине вкус – никогда не
                                                      поешь до отвала! –
Хлеба тонкой краюхи, в ту пору, увы,
                                                      экзотичной.

Шла пехота вперёд, напролом, и ползли
                                                      неуклюжие танки,
И строчил пулемёт, и гремел орудийный
                                                              набат.
Приближали победу простецкие с виду
                                                              буханки,
Что сегодня у нас в магазинах навалом на
                                                      полках лежат.

***

Долго пуля летела,
Кусочек свинца,
Кабы только задела –
Скосила отца.

Он сказал нам, прощаясь:
«Вот, родные сыны,
Эта пуля домчалась
С прошедшей войны…»

Пули те на излете
Продолжают свистеть,
Бьют по бывшей пехоте,
Сеют раннюю смерть.

И рассветы лучисты,
И тих небосклон,
И, за давностью выстрелов,
Не поставишь заслон.

  Наталья Анатольевна Лаврецова

Поэт и прозаик. Член Союза писателей России. Родилась в Карелии, в Петрозаводске. Автор 10 книг. Среди них – поэтические сборники, книги для детей, написанные в жанре «познавательного детектива», рассказы, повести для взрослых, пьесы.. Печаталась в журналах «Юность», «Слово», «Согласие», «Наш современник» (Москва), «Север», «Карелия» (Петрозаводск), «Двина» (Архангельск»), «Доля» (Симферополь), других.

Двум маршалам

Памяти первого парада Победы

Еще стоит над площадью московской
Невыветренный временем, накал…
Командовал парадом Рокоссовский,
А маршал Жуков рапорт принимал.
Один на вороном, другой на белом,
На белом, а второй – на вороном…
И вся страна салютом к ним летела
От стен Кремля – до всех ее сторон!

Все позади – и только марш Победы,
Он от Москвы летит во все концы:
По Красной шли живые наши деды,
А с ними – наши юные отцы.
Прошедшие с Москвы и до Берлина,
Они в себе Победу принесли…
И был Парад тот длинный, длинный, длинный:
Война прошла – солдаты шли и шли.

Слились в едино лычки и полоски.
Был пламень губ, знамен и крови – ал.
Командовал Парадом Рокоссовский,
А маршал Жуков рапорт принимал…
И до сих пор еще в своих мундирах,
Забыв принять простой гражданский вид,
Все принимают рапорт командиры
От тех, кто был убит и не убит.

Отцам Победы – век стоять на вахте,
Чтоб верил тот убитый рядовой,
Отдавший жизнь возле далекой Шахты,
Что всю страну он заслонил собой.
И пусть меняет армия мундиры,
Пусть будет мощен техники парад, —
Все принимают рапорт командиры,
На страже мира маршалы стоят!

Один на вороном, другой на белом,
На белом, а второй на вороном,
В одну живую плоть сливаясь телом –
С лихим конем, страною и Кремлем.
Чтобы слова о Доблести и Чести
Не оказались пущены с лотка –
Им век стоять на самом красном месте,
Где шли с Победой русские войска.

Завидуй каждый той стезе геройской,
Что в том святом строю не он шагал…
Командовал парадом Рокоссовский.
Парад Победы Жуков принимал.

* * *

Неужели мужчин так прельщает война?
Может, им любовь женщин уже не нужна?
Может, падая навзничь в чужой стороне,
Слаще пули хмельной поцелуй на войне?

А быть может, не могут они устоять
Когда дети уходят всерьез воевать?
Убивать, умирать, на чужой стороне,
Что страшнее вдвойне – на чужой стороне!

И идут они вслед, им, наверно, видней,
Для чего же растили они сыновей!
Там – их боль и надежда, и плоть их и кровь…
Может в этом и есть их большая любовь?

Гусев Александр Иванович
(1939-2002)

Поэт. Член Союза писателей России. Родился в деревне Шемякино на Псковщине. В 1958 году окончил Ленинградский радиотехникум, в 1971-м – Литературный институт имени Горького. Автор поэтических сборников «Пожелай мне удачи», «При свете памяти», «Измерения», «Если приду», «Колесо бытия» и др.

Ждите нас

Светлой памяти брата Николая

Где-то есть на планете Дом среди тишины. Ждите нас на рассвете, Мы вернуться должны.

Сколько всех нас, убитых! Мы погибли в боях На больших, знаменитых, И на малых фронтах.

Жажду праведной мести Оставляли живым, Пропадали без вести – И в могилах лежим.

Не сдаваясь на милость Ни врагу, ни судьбе, Знали: что б ни случилось, Вы нас ждёте к себе.

Ждите нас на рассвете. Мы неслышно придем, Ваши вечные дети, Вместе с утренним сном.

Спят и травы, и птицы… Припадите к груди. Нелегко нам смириться С тем, что жизнь – позади.

Нет, не та – неземная – В дни печальных торжеств, А вот эта, простая, Что мы видим окрест.

За неё мы в ответе С той, последней войны. Ждите нас на рассвете, Мы вернуться должны. Ждите нас… Ждите нас…

Август 1964, Псков

***

…И ты не простишь никому ничего? …Я помню, как в детстве, в сумятице мая, Не зная ни имени, ни своего Родимого дома, неверно ступая Прошла мимо нас, оглушённых навзрыд, Каким-то беззвучным подобием крика, Та старая женщина…

Память хранит Безумную боль истончённого лика. Война. Пепелище… И каждый в пути Пред женщиной той опускал виновато Глаза… И шептал кто-то тихо: — Прости… — И мама молчала печально и свято.

И только лишь раз, у широкой реки, Та странница в медленной мгле переправы К бойцам обратилась, назвав их: сынки! Просила им скорой победы – и славы. Просила у ветра, у замерших трав, У белых туманов, у жёлтых купав.

И далее шла, будто взяв на себя – Одна – всю вину всей войны, и держала Всю землю, весь мир, и любя, и скорбя. …А месть никого ещё не возвышала.