Игорь Николаевич Григорьев
(1923-1996)
Член Союза писателей России. Родился в деревне Ситовичи Порховского района Псковской области. Во время Великой Отечественной войны был подпольщиком, партизаном-разведчиком.
В 1954 году окончил филологический факультет Лениградского университета. Автор поэтических книг «Листобой», «Забота», «Красуха», «Не разлюблю», «Жажда», «Стезя», «Крутая дорога», «Боль» и др.
ЧАС ОТМЩЕНЬЯ
НОЧЛЕГ
Так ласково день догоревший,
Так мирно отходит ко сну.
И ветер, как хмель присмиревший,
Прилёг до утра под сосну.
И мнится: в доверчивом мире
Ни крови, ни ярости нет.
Но утро взорвётся в четыре,
И дело зажжётся чуть свет.
Свинцом раскалённым подует,
Свирепый тротил хлобыстнёт,
Разверстая кровь забедует,
И кто-то судьбу проклянёт,
Кого-то надежда обманет,
Кого-то Звезда озарит,
И кто-то вовеки не встанет,
И кто-то в огне не сгорит.
Но это – потом. А покуда –
На целых четыре часа –
Покоя недоброе чудо,
Как веки, смежает леса.
Мы – тоже ведь чада природы,
Нам тоже не грех прикорнуть.
Ещё окаянные годы
Пошлют нас в пылающий путь.
22 ИЮНЯ 1941
Вот такое воскресенье
На святой Руси!
Светопреставленье!..
Боже, пронеси!
Грозна доля наша,
Пробил чёрный час:
Горестная чаша
Не минула нас.
В долгую дорогу –
С нынешнего дня.
Слёзы на подмогу –
Русская броня.
Пропадать зазряшно
Нам не привыкать…
Умереть не страшно –
Страшно умирать.
ПОСЛЕ НАЛЁТА
Нет больше в небе «каменной стены»,
Какой вчера кичиться мы любили:
Три «Юнкерса» — на третий день войны! –
За Плюссой мост и эшелон сгубили.
А их – случись – жаканом из ружья
Смахнул бы вниз, не то что из зенитки…
Мужи и жёнки не кляли вражья:
Совсем молчали. Все в крови до нитки.
7 июля 1941, за Плюссой (у железнодорожного моста)
ПОСТИЖЕНИЕ
Деревню взяли! С виду – люди:
И без копыт, и без клыков.
Казалось, нет ни зла, ни жути
У чужеземных мужиков.
На Мундхармоника¹ верзила
Играл «Катюшу»… Ну и ну!
Беда не шибко загрозила
(Хоть без беды — нельзя в плену).
Но это утро только мнилось –
Явь лихолела проклято:
К полудню всё переменилось,
И мы постигли, кто есть кто.
Не помня, что такое – милость,
Забыв, что есть на свете месть,
В «сверхчеловека» обратилась
Тевтонская тупая спесь.
С чужих ремней любая пряжка
Кощунствовала: «Гот мит унс»².
И к лютой виселице тяжко
Шёл раненый великорус.
НЕПОКОРСТВО
Будто матерь горевая
Над сынком, в крови лежачим,
Жжёт метель стеня-взывая
Неподдельным русским плачем.
Словно вдовая невеста
Над любимым соколёнком,
Не находит замять места,
Захлебнувшись в стоне звонком.
Точно горькая сиротка
Над родительской могилой,
Тужит хвиль пугливо-кротко
Над судьбой своей постылой.
А кругом, в ночи-неволе, —
Ворог, проклятый трикратно.
Замерзает наше поле,
Замирают наши хаты.
Но мы слышим, слышим, слышим
Жаркий голос русской вьюги.
Да! Мы дышим, дышим, дышим –
Копим жилистые руки!
1 января 1942, Плюсса
ПОСЛЕ ВОЙНЫ
Постой у разбитой опушки,
Ничуть не боясь, подыши.
«Грохочет!..» — Гуляют лягушки.
«Крадется!..» — Встают камыши.
«Взывают нещадные трубы!..» —
Не рвись: гомонят журавли.
«Над лесом багровые клубы!..» —
Заря доспевает вдали.
«Стенанья протяжные вдовьи!..» —
Не майся: неясыть поёт.
И полнится синею кровью
Раскиданный паводком лёд.
И месяц линём неторопким
Полощется в пенном пруду…
И станешь ты тихим и робким,
Зачем-то с собой не в ладу.
Зачем-то к земле равнодушной
Прижмешься горячей щекой,
Как в детстве сгоревшем, послушный,
Вздохнёшь, что совсем не такой.
Ах, как мы отвыкли от вёсен!
Ах, как мы без них не могли!..
Копейки сиреневых блёсен
На рыжую глину легли.
——————
¹ Губная гармошка (нем.).
² С нами Бог (нем.).
