Архив метки: Игорь Смолькин (Изборцев)

Вечер памяти Валентина Курбатова пройдет в Псковской областной библиотеке

28 сентября в 16.00
в  актовом зале Псковской областной универсальной
научной библиотеки имени В.Я. Курбатова
пройдёт вечер памяти,
посвящённый 85-летию со дня рождения
ВАЛЕНТИНА ЯКОВЛЕВИЧА КУРБАТОВА

Организатор и ведущий вечера – известный российский прозаик Игорь Смолькин, председатель правления Псковского регионального отделения Союза писателей России.

Вход свободный

Писатель Игорь Смолькин награждён Патриаршим знаком «За вклад в развитие русской литературы»

Известный русский православный прозаик,
председатель правления Псковского регионального отделения
Союза писателей России Игорь Смолькин (Изборцев)
награждён Патриаршим знаком
«За вклад в развитие русской литературы»

31 мая 2023 года в Зале церковных соборов кафедрального соборного Храма Христа Спасителя прошла торжественная церемония избрания и награждения лауреатов XII Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Возглавил церемонию Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Церемония транслировалась в прямом эфире телеканалов «Союз», «Спас», на сайте Издательского Совета Русской Православной Церкви и на информационном портале Правчтение.ру.

Патриаршая литературная премия за последние годы стала одним из самых ярких явлений в отечественной литературе. Ежегодно ее удостаиваются писатели, которые вносят особый вклад в развитие русской словесности, укрепление нравственных основ общества через свои произведения, а также стремятся в своем творчестве сохранить преемство духовной традиции отечественной культуры.

В 2023 году была рассмотрена 31 заявка на соискание Патриаршей литературной премии из разных регионов России, а также из Белоруссии и Латвии. Совет экспертов премии рассмотрел состав «длинного» списка и предложил кандидатуры номинантов Премии. В ходе заседания в апреле этого года Палатой попечителей был утвержден «короткий список» номинантов Премии.

В список номинантов Патриаршей литературной премии 2023 года вошли 9 человек:
Анатолий Аврутин (Минск),
Вячеслав Бондаренко (Минск),
протоиерей Владимир Вигилянский (Москва),
Александр Дворкин (Москва),
Геннадий Иванов (Москва),
Светлана Кекова (Саратов),
Игорь Смолькин (Псков),
Алексей Солоницын (Самара),
Валерий Хайрюзов (Иркутск).

Имена лауреатов определялись тайным голосованием. По результатам голосования лауреатами Патриаршей литературной премии 2023 года стали:
писатель протоиерей Владимир Вигилянский (Москва),
поэт Светлана Васильевна Кекова (Саратов),
прозаик Валерий Николаевич Хайрюзов (Иркутск).

Святейший Владыка вручил лауреатам сертификаты, дипломы и знаки премии — медали и хрустальные фигуры с изображением святых равноапостольных Кирилла и Мефодия.

Номинанты премии 2023 года награждены Патриаршим знаком «За вклад в развитие русской литературы» и диплом, которые им также вручил Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

По материалам сайта Патриархия.ru:
http://www.patriarchia.ru/db/text/6032568.html

 

 

Псковское региональное отделение Союза писателей России
и Псковская универсальная научная библиотека имени В.Я. Курбатова приглашают псковичей и гостей города
на литературно-художественный вечер, посвящённый 
празднованию Дней Пушкинской поэзии и русской культуры


В вечере примут участие: заслуженный работник культуры Российской Федерации и заслуженный деятель искусств Карелии Николай Мишуков, заслуженный артист России Виктор Яковлев, поэты и барды города Пскова, а также гости праздника.

Отчая вера. О творчестве Игоря Смолькина (Изборцева)

Елена Крюкова

Отчая вера
О творчестве Игоря Смолькина (Изборцева)

Человеку важен Бог, чтобы не только идти вперёд, но и испытывать страх Божий, иметь преграду перед нечестием или грехом, знать о воздаянии за подлость, ненависть, ложь или предательство.
И ещё: человеку нужен человек.
Собеседник; исповедник; брат; друг; родня — семейная либо духовная.
Человек часто живёт во грехе, но он стремится к святости.
К святому, сакральному, Божественному он стремится тем более, чем сильнее и теснее со всех сторон его обступают силы разрушения, распада, часто облекающиеся в соблазнительные одежды отдохновения и наслаждения.
А святое — это и есть Бог; именно к Богу и идёт человек, и человеческая душа, Душа Живая, взыскует Града Небеснаго.
Мы — литературоцентричная страна; у нас и мысль, и чувство быстро, естественно, гармонично обращаются в Слово; бытие Логоса царствует не только в философии — Логосом пропитана вся наша культура, и появление таких писателей, как Игорь Смолькин (Изборцев), закономерно. Гигантские культурные пласты времен за плечами Изборцева, и как их измерить, как не собственной судьбой, временем собственной жизни? Да, подчас дорогая цена. Но русский писатель именно эту цену и платит за книги, которые часто равны живой воде, живому огню, свежему ветру, свежевспаханной земле — живой и настоящей стихии, равновеликой Слову.
Человек часто не понимает, что ему в иные важные моменты жизни потребна метанойя, перерождение. По-Евангельски говоря — преображение. Таким духовным преображением и заставляет заниматься своего читателя Игорь Изборцев. Прекрасно, что он географическими и биографическими нитями связан со Псковом: Псков — исконно русская, праславянская земля, земля-прародительница князей, юродивых Христа ради, знаменитых русских храмов, мужественных выступлений русских войск навстречу врагу. Псков так же связан с многослойностью русской истории, пронизанной единым Божественным лучом и сиянием Святой Троицы, с подлинностью былин, песен и преданий, как с русской культурной непобедимой мощью связан писатель Изборцев: в духовности Родины он черпает силы и вдохновение для создания своих произведений, и монументальных, и малой формы.
Душа человека — столь же притягательная и тревожащая тайна, как существование Ангелов, Херувимом и Серафимов, праотцев и пророков, да, по сути, и Самого Христа Бога и Пречистой Матери Его.
Душа есть обещание святости, даже если она грешна. Душа всегда имеет возможность покаяться в грехах; для многих это страшно тяжело, иногда даже немыслимо, если грехи тяжкие, но очищение необходимо и освящено Богом внутри Его Церкви, при Таинстве исповеди. Душе потребны Таинства; Церковь их свято хранит, лелеет, именно ими, Таинствами, очищает, наставляет, благословляет, исцеляет, вразумляет, обласкивает и прощает человека, припадающего к Господа стопам.
Как может об этом не задумываться русский писатель? Подчеркну: не только русский писатель-классик, представитель Золотого либо Серебряного века, но и современный русский писатель? Время разъятия, распада, разлома, издевательства, насмешки, глумления не изникнет само по себе; не исчезнет, не отойдёт в прошлое, как страшный сон или страшная болезнь, если мы, писатели, не будем прикладывать к этому наши усилия.
Так, как это делает в произведениях своих Игорь Изборцев.
Время меняются. Другие времена — другие нравы. «O tempora! O mores!» — восклицает римлянин Цицерон. Где сейчас те римляне?.. Где сейчас рыцарь Тристан, казнённая Мария Стюарт, Бородинская битва?.. Игорь Изборцев погружает нас, чтобы мы лучше почувствовали Время, не только осмысливали его, читая о нём искренние, пламенные, полные боли и радости строки, но и осязали его, вдыхали, погружались в его неповторимый воздух, в атмосферу его укатившейся в дали Космоса, уже навек исчезнувшей планеты.
И здесь автор рождает крайне интересное (и часто благое, плодотворное!) сочетание документалистики и вымысла, правды и фантазии, пережитого въявь, уложенного в багаж опыта, и додуманного, домысленного, воображённого. Письма отцу Иоанну Крестьянкину и почта от него — такая подлинность дорогого стоит. Живое общение с отцом Николаем Гурьяновым — и это тоже невыдуманное, это тоже — сокровища памяти. Изборцев кладет их во главу угла, краеугольным камнем того словесного храма, который сам строит.
«Идти не борзясь, без выдумок делая малые добрые дела сначала своим ближайшим ближним, а потом и тем, кто и отстоит от вас на расстоянии. Вот взяты обеты при крещении – их выполнять надо; взяты обеты супружеские – содержать семью в довольстве, воспитывать с тщанием, чтобы Ваши дети не повторили ваших ошибок в жизни. Менять не внешнее в жизни своей, а менять внутренний свой взгляд на мир и мироощущение. Присутствие Божие в мире должно сопровождать вас с утра до вечера и ночью даже и в любых жизненных обстоятельствах.
Живи не как хочется, но как Бог велит».
(…) Слава Богу за все! За все встречи, что Он даровал мне на жизненном пути! Но особенно за такие благодатные и многополезные! (…)».
Дорогие читатели… дорогие люди… Вы знаете, времена можно хорошенько осознать лишь тогда, когда изрядно от них отдалишься. «Большое видится на расстоянии», — сказал наш великий поэт Сергей Есенин. Тогда выстраиваются масштабы, выявляются опоры, проясняются смыслы, обозначаются векторы движения. И бывают времена безумия, времена исторической ломки, времена воистину смутные и трагические, исполненные неизбывной тяжести. Мы с вами переплыли, преодолели такие времена; и неважен тут возрастной ценз, поколенческие графы. Любая душа живая отзовется и на мучения, и на победы времени. И автор напоминает нам о торжестве обмана, о власти мамоны, пришедшей тогда — не так уж и давно — на нашу землю…
«(…) А как менялась психология людей? Они же молниеносно развращались! Веками утверждаемая истина, что нужно в поте лица трудиться, добывая свой хлеб, рассыпалась на глазах. Зачем трудиться? Купил один мавродик на рубль, назавтра у тебя уже два рубля; купил два мавродика – через день имеешь четыре рубля. (…)».
Мы пережили самое тяжелое, что возможно пережить народу: гибель страны, развал крепко сколоченной империи (ибо СССР унаследовал от Царской эпохи, преодолев трагедию революции, могущество цельного, неразъёмного государства, продолжив традицию приумножения и накопления, а не разделения и наживы). И нам тем более ценен тот автор, что показывает нам доподлинный трагизм тех лет, если он не выдумывает ради красного словца, а заставляет тебя сполна поверить и в горе, и в ужас происходящего. Но жизнь была бы бедна, если бы в ней, даже в такие времена — в войну, в распад страны, в обострение социальных проблем — не было праздников, радостей, воли к счастью, к свету. У молодости на радость свои права! Анатолий Жигулин, большой русский поэт, руководитель нашего семинара в Литературном институте, рассказывал нам, каким счастьем для него — и для его ровесников, сверстников — в далеком сибирском лагере была весна, солнечные лучи на коре сосен, запах смолы, ярко-синее небо…
И, вы знаете, Бог ведёт нас по судьбе. Он ставит нам вехи. И безмолвно говорит: выбирай. Где твой путь? С кем ты? Куда ты пойдешь? Завтра, нет, уже сегодня?
Православная вера, Христос Бог пребывали рядом с Игорем Смолькиным (Изборцевым). И это оказалось ко благу. Он пришёл ко Господу. Но нет пути без терний, нет дороги без страданий. И в повестях и рассказах Изборцева огненная правда и вымысел художника крепко сплетаются; а впрочем, разве не согрет Божией истиной вымысел, если он изначально направлен ко Христу?
«Сон мне привиделся необыкновенный. Восхожу будто я на какую-то гору, а оттуда Орлецы все как на ладони, каждая могилка и вижу, что на многих стоят на коленях усопшие с воздетыми к небу руками и молятся. Смотрю вверх, а там небеса отверзты, и Господь Иисус Христос, как с иконы, смотрит вниз. В руке у Него книга открытая, а Сам такой красивый, глаз не отвести. О чём-то просят усопшие Спасителя, мне не слышно, а Он покуда недвижим. Потом вдруг чуть двинул десницей, как бы благословил. Вижу, рассеивается туман, и появляется красивый стройный храм, допрежь невидимый. Вот этот храм, который теперь и стоит тут. Потом я только понял, что вымолили, значит, усопшие себе храм, где будут и их грешные души поминать. (…)».
Строительство храма… Вот деяние, о котором мечтают многие православные люди. На Руси возведение храма всегда было незыблемой, вековой традицией. Сколько купцов вложили свои деньги в постройку храмов! Сколько маленьких деревянных церквей и часовен было возведено на Русском Севере верующими русскими людьми, добровольно взявшими в руки топор, пилу и молоток, а то и повторяя подвиг и искусство мастера Нестора, что возвёл храмы в Кижах без единого гвоздя… А нынешний день? Как всегда, на деяние нужны средства. И тот, кто верует, средства эти на храм жертвует — любые, пусть малые: вспомним Евангелие от Марка и Евангелие от Луки и пронзительные строки о лепте вдовицы… Любое приношение на благое дело видно Богу.
Но… грешен человек! Тянется мужик к бутылке… тянется рука к хищению… И напрасно человек мнит, что всё останется в тайне, и никто ничего не узнает. И любая хитрость обнажается перед Господом. Любое тайно свершённое становится явным. И стыдным.
Как быть? Опять прощать? Внимания не обращать? Других людей искать, которые будут строить храм честно, без кражи и пьянства? И наперекор грешникам земным и обману их — храм вырастает вверх, к небу. Что назначено человеку сделать, то Господь наблюдает и тому помогает.
И — вспомним эти святые слова Господа — «По вере вашей да будет вам…» (Евангелие от Матфея, гл. 9).
Русский композитор Александр Николаевич Скрябин говорил о таком чудесном явлении, как «звучащая пауза». Музыка отзвучала, а в паузе, длящейся не только в концертном зале, но и после концерта, и бывает так, что — месяцами, годами, — музыка звучит. Аккорд тянется, истаивает… и всё никак не может истаять в небесной дали Божественный консонанс… Этот эффект «звучащей паузы» и самим Изборцевым описан, и его проза обладает этим удивительным эффектом — её прочитаешь, а она в тебе всё звучит.
Музыка наполняет пустоту. Пение заполняет пространство. Люди то поют или Ангелы? Важно то, что мы — их — слышим.
Важно то, что мы видим, как знак чуда Господня, трёх малых птичьих Ангелов — красногрудых снегирей во храме…
«Староста (или теперь в его роли Фёдор Фёдорович?) и не заметил, когда появились три маленькие птички. Посмотрел на икону и вдруг увидел три красногрудых птахи, размером с воробья – одна устроилась на вершине креста, а две по разные стороны на верхней перекладине. Дрожь волнами пошла по телу, но он продолжал читать с необыкновенной внутренней сосредоточенностью. Сейчас он чувствовал себя центром этого маленького, вдруг возникшего мира, который включал его самого, водружённый архиереем крест с иконой Воскресения, три небесные птахи и превратившиеся в звуки слова акафиста, с достоинством священных особ воспаряющие вверх. Пернатые гости, без страха выставив на обозрение красно-розовые грудки, сидели неподвижно, лишь слегка двигая из стороны в сторону одетыми в чёрные шапочки головками. Движения эти каким-то образом соответствовали ритму чтения, как будто они не просто присели отдохнуть, а участвовали в процессе. Сердце старосты забилось быстрее, он с испугом почувствовал, что теряет связь с этим странным чудесным миром, что сейчас всё рухнет… Нет, конечно же ничего не рухнуло, просто сначала вспорхнула птичка, сидящая выше, а за ней улетели разом две остальные. Они улетели, а он остался и чуть не заплакал от огорчения… (…)».
Прекрасные традиции русского старчества, воспетые ещё Федором Михайловичем Достоевским, показаны через упоминания иереев: о. Николая, о. Валентина Мордасова, протоиерея Иоанна Васильева, в изображениях непосредственного общения автора с о. Иоанном Крестьянкиным, с о. Николаем Гурьяновым. Здесь важно описание живых этих встреч, судьбоносных свиданий, запечатление речей, что они вели, цитат из их писем; при таких разговорах каждое слово впечатывается в память огненной, навечной печатью. Низкий поклон Игорю Изборцеву за то, что это слово не только осталось в его сердце, в работе его души и памяти, но и стало словом опубликованным, представшим перед нами, русскими читателями; прислушаемся к словам архимандрита Иоанна Крестьянкина:
«Дорогой Игорь, Господь достиг Вас и тогда пришёл Ваш час послужить Ему. И оттого не словесная шелуха произрастает на страницах «Благодатных лучей», но зерно ложится к зерну, и верю, оно даст в своё время плод мног. Вы этого, может, и не увидите, ибо один сеял (это Вы), другой поливал, ну а взрастил всё Бог. Ему и слава во веки веков. А Вам спасибо, что входите в труд Господа своего. (…)».
Конечно, писатель, всё более обращающийся к ценностям Православия, к сокровищам духа человеческого, живущего в Боге и для Бога, ищет родных по духу. Он чует Божиих людей, ориентируется на них в своем походе-путешествии по жизни: это движение от тьмы — к Свету, от обмана — к великой правде, от ненависти — к пониманию и прощению. «Слава Тебе, показавшему нам Свет!» — как же я люблю эти великие и торжественные слова, что сияют восходящим Солнцем внутри Божественной Литургии…
И Игорь Изборцев показывает нам луч этого горнего Света; он идёт к нему, он славит его, он укрепляется им, ибо Свет побеждает любую злобу, любого врага, им мы сильны, им мы согреты, и, как было сказано святою надписью на небесах царю Константину во строках Священного Предания, «симъ побъдиши».
«Где бы я ни был, – в родном ли городе или иных городах и весях, – всегда вижу родной Воскресенский храм. У нас с ним один фундамент, он поднимается из моего сердца, и если станет тяжело, если не хватит сил идти, твердь его стен не даст упасть, поддержит в дороге.
Можно ли желать чего-то лучшего?
Когда-то и я, и все, кого знал, кто был причастен к рождению Орлецовской церкви, уйдём, растворимся в пространствах русских погостов, исчезнем из человеческой памяти, но имена наши всегда будут читаться в твёрдой поступи этого идущего в вечность инока-храма, его гордой осанке, горнем полёте его купола и крестов! Бýди, бýди!»
Есть писатели, чьи творческие усилия направлены к богатству и роскоши фантазии. Они создают мiры и любуются ими, гуляют там, в воображённых ими царствах-государствах, и населяют их столь же вымышленными, причём иной раз блестяще придуманными людьми. Человечество любит сказку. Сказка никуда не исчезает из читательского обихода, из семейного отдохновения. Но есть писатели, для которых само строительство души, и собственной, и читательской, — есть каждодневное, трудное, непрестанное, подлинное строительство храма.
И храм этот они строят каждую минуту, каждую секунду своей жизни; они, вместе с этим возведением храма духовного, словесного, строят, выстраивают и себя; это и есть та пресловутая работа над собой, грешным, путь от греха — к Богу, строительство уже не просто души — судьбы.
Таков писатель Игорь Смолькин-Изборцев.
Один из самоцветов в сокровищнице современного православного, Святым Духом исполненного, родного, наполненного любовью и верой Русского Слова.
«(…) Все, кого настигает в последний год трагическая необходимость хоронить своих близких в Орлецах, и кто навещает дорогие могилы в родительские дни, уже с поворота к кладбищу радуются светло белеющему чудному храму. И является неожиданное, часто бессознательное, но неизбежное всякому не окамененному сердцу чувство покоя и завершённости. Словно кладбище было сиротою, а теперь обрело Отца Небесного и стало домом. И уже не так болит сердце и не так тяжело оставлять в земле родную душу, ибо отныне она лежит не в поле и не под пустым небом, а на родине, под благословением отчей веры, под её покровом и обороной. (…)».

Цитаты в статье приведены из книги Игоря Смолькина (Изборцева) «Сильнее бурь» (Литературный фонд «Дорога жизни», Санкт-Петербург, 2021).

По публикации:
https://ruskline.ru/analitika/2023/05/15/otchaya_vera

С международным женским днем!

С Праздником!

Друзья мои, прекрасен наш союз!
Хорошо сказал Пушкин! Точно, всеобъемлюще! Слышишь эти слова и видишь наш писательский дом на Ленина, 3… И наш дружный круг, круг людей, умеющих ценить друг друга, понимать, уважать, любить! Прекрасен наш союз! И хочется по-пушкински верить, что «Он как душа неразделим и вечен / — Неколебим, свободен и беспечен / Срастался он под сенью дружных муз…»
Но что же единит его, скрепляет, делает по настоящему прекрасным? Конечно же присутствие наших замечательных женщин, наших милых дам, таящих в себе бездну таланта, вдохновения и обаяния!
Что мы без вас? Все равно что Отечество для Пушкина без Царского Села! Так храните же в себе эту вечную тайну бытия! Преумножайте! Радуйте близких и друзей! Удивляйте своих читателей! Пусть никогда не замрет строка под вашим пером! Будьте здравы и Богом хранимы на многая и благая лета!

С праздником Вас, дорогие женщины!
С Международным женским днем!

От имени псковских писателей-мужчин,
председатель правления Псковского регионального
отделения Союза писателей России
Игорь Смолькин

Игорь Смолькин (Изборцев) стал лауреатом литературной премии имени Ф.М. Достоевского

Писатель Игорь Смолькин (Изборцев) получил литературную премию
имени Ф.М. Достоевского «За выдающееся литературное произведение
в жанре романа или биографии»

8 ноября 2022 года в Издательском совете Русской Православной Церкви состоялось торжественное вручение дипломов и памятных призов лауреатам XVII открытого конкурса изданий «Просвещение через книгу».
Конкурс проводится по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Издательским советом Русской Православной Церкви совместно с event-агентством СМАРТМАЙС при содействии Департамента государственной поддержки периодической печати и книжной индустрии Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций.
В 2022 году на конкурс поступило 159 изданий от 53 издательств из разных регионов России, Белоруссии и Польши. По итогам работы Конкурсной комиссии были определены 62 лауреата.
В торжественной церемонии награждения приняли участие: председатель Издательского совета Русской Православной Церкви митрополит Калужский и Боровский Климент, ректор Санкт-Петербургской духовной академии епископ Петергофский Силуан (Никитин), ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев, архимандрит Макарий (Веретенников), первый заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ А.В. Щипков, лауреат Патриаршей литературной премии В.Ю. Малягин, писатели и издатели.
На мероприятии также состоялось награждение лауреата Литературного конкурса «Новая библиотека» в номинации имени Ф.М. Достоевского – прозаика, публициста, председателя правления Псковского регионального отделения Союза писателей России Игоря Смолькина за книгу «Сильнее бурь».
Конкурс «Новая библиотека» учрежден Издательским Советом и включает три направления: номинация имени Ф.М. Достоевского «За выдающееся литературное произведение в жанре романа или биографии», номинация имени С.Т. Аксакова «За выдающуюся книгу для подросткового чтения», номинация имени святых благоверных Петра и Февронии «За выдающуюся книгу о счастливой семейной жизни».
В 2021 году в номинации имени Федора Михайловича Достоевского за лучшее художественное произведение диплома и премии литературного конкурса «Новая библиотека» был удостоен Константин Петрович Ковалев-Случевский за книгу «Николай Чудотворец. Санта Клаус и Русский Бог: Хожение в житие». Документально-художественная биография вышла в серии «Жизнь замечательных людей». К.П. Ковалев-Случевский является лауреатом Патриаршей литературной премии 2019 года.

Позванный и призванный. На годовщину смерти В.Я. Курбатова

Позванный и призванный
(слово на годовщину смерти В.Я. Курбатова)

Не отпускает память… Уж миновал год, как наш дорогой друг, наша гордость, Валентин Яковлевич Курбатов, ушел в путь всея земли. Он шагнул  в вечность и унес с собой невысказанные слова, ненаписанные книги, мысли, воспоминания… Но то, что оставил, еще долго будет служить нам предметом для восхищения, размышления, исследования. Десятки мудрых, ярких книг, сотни статей, выступлений, фильмов и интервью. Как вдохновенно он писал и говорил! Возможно ли такое забыть? А как искренне, трогательно он умел любить? Родину, близких людей, родное слово… Да что там? Каждый городок, поселок, деревушку. Все это было вписано в глубину его сердца золотыми чернилами.  Вот оно – золото воспоминаний…

«Я уже в Перми не находил себе места, а уж от Калино не отрывался от окна и когда замаячили Саламатова гора, Лямино, поворот реки под Колапихой и задымил завод, я задохнулся  от какой-то страшной тоски и любви, от непонимания — что это? Куда это поместить в душе?

Потом помню один из очередных отъездов, когда поезд стал поворачивать к Шибанову и вот-вот должны были скрыться Красный поселок, Чунжино, синяя «сорокашка», железнодорожный сад на горе.  Был сияющий май в самом начале, всё сверкало, слепило, жадно готовилось к цветению, всё было полно восторгом слова «завтра» и переполняло сердце ужасом. Душа металась в панике и тоске — вот сейчас всё пропадет и больше никогда не будет.

Сколько потом было этих приездов и отъездов! И всегда сердце щемило…»

Сердце щемило, болело, рвалось… Это над рукописями не властно пламя, и словеса не истлевают, а сердце, особенно если оно не равнодушное, болезненно-живое, мятущееся… оно, исчерпав отпущенную Творцом силу, может мгновенно сгореть…

Так и случилось 6 марта 2021 года, когда Валентин Яковлевич Курбатов возвращался домой с букетом цветов для самого дорогого, близкого человека – супруги Инны Федоровны. О чем он думал в тот миг, когда вечность распахнула пред ним врата? Верно, о будущем, потому что, думаем ли мы о прошлом, размышляем ли о настоящем, мысль наша движется вперед, к  грядущему. И оно, грядущее, в тот миг слилось для писателя с вечностью. Для нас же будущее, пока живем, остается воспоминаниями о нем, о его деяниях, его книгах…

Ох уж эта память! Не дает забыть порой ни сказанного слова, ни написанной строки… Вот что я написал восемнадцать лет назад в статье «Шестьдесят пятая «узловая»…

«Юбилеи — как узловые станции… Мчится поезд нашей жизни, мелькают деревеньки без имен, полустанки, городки, названия которых если и, прочитав с трудом, запомнишь, то через минуту другую забудешь… Не знаю почему, но именно эти образы, эти слова пришли мне в голову, когда размышлял я о предстоящем юбилее моего старшего товарища, доброго друга Валентина Яковлевича Курбатова…

Каков художник Курбатов? Каково его творческое делание? «Искусство есть служение и радость», — сказал Иван Александрович Ильин. Это определение, на мой взгляд, — лучший ответ. Служение, как реализация единственно возможной художественной необходимости, радость от одоления и озарения — все это, выделенное Ильиным как неотъемлемое составляющее настоящего творчества, свойственно и истинному художнику слова Валентину Яковлевичу Курбатову…

Что значит быть настоящим русским художником? Каково быть позванным и призванным свыше? Ответы слагаются из перестука колес, быстро сменяющих друг друга картинок за окном и приобретают окончательную форму здесь, на «узловых»… Прогуливаясь вдоль вагонных окон, запыленных и уставших от всего виденного в пути, рядом с человеком, ради которого и остановился поезд, ты, его собрат-пассажир, ищешь для него самые верные, самые точные слова, и, быть может, находишь… Жить по совести и творить по вдохновению, творить свободно, без оглядки на «мнения», «конъюнктуру», «политический заказ», но, в то же время, с чувством глубочайшей ответственности за сказанное слово, которое, каждое в отдельности, есть великая драгоценность, и поэтому требует к себе бережного, уважительного отношения… Говоришь это, не боясь показаться излишне пафосным и высокопарным, потому что искренне, от сердца и еще потому, что скоро раздастся гудок локомотива, и поезд опять помчится дальше. И кто-то с перрона обязательно помашет рукой, желая счастливого пути…

Счастливой дороги вам, Валентин Яковлевич, впереди еще много  «узловых»!»

Только теперь дорога ваша в вечности! И пусть пролегает она среди селений праведников! Царствия вам Небесного! Вечная память!

Игорь Смолькин-Изборцев,
5 марта 2022

Поздравляем Игоря Смолькина с 60-летием!

Сегодня своё 60-летие отмечает
известный русский православный писатель
Игорь Александрович Смолькин (Изборцев)

Так то же он – Игорь Смолькин?

Читатель знает его как талантливого писателя, автора двух десятков книг – книг художественных, но, в то же время, глубоко нравственных, отчасти философских, несущих читателю добро и свет, продолжающих лучшие традиции русской литературы.

Прихожане церкви Воскресения Христова в Орлецах знают его, как одного из основателей и строителей этого храма, а также как церковного старосту, радеющего за его (храма) сохранность и благолепие.

Всей литературной России он известен как председатель жюри Всероссийской литературной премии имени Н.С. Лескова «Очарованный странник», за лучшие произведения, направленные на сохранения духовных ценностей в российской литературе и руководитель литературной премии «Словес связующая нить…», за лучший художественный перевод произведений российской и зарубежной литературы на языки народов России.

Игорь Смолькин член редакционных советов членом редакционных советов журналов «Балтика» (Таллин) и «Родная Ладога» (Санкт-Петербург), член Всемирного Русского Народного Собора, и Высшего творческого совета Союза писателей Союзного Государства России и Белоруссии. Действительный член Академии Российской словесности и Петровской академии наук и искусств.

Для Псковских же писателей Игорь Смолькин – это, в первую очередь, руководитель их писательской организации, с 2005 года возглавляющий правление Псковского регионального отделения Союза писателей России, несущий бремя заботы писателях нашей области.

Дорогой Игорь Александрович,
говорят, что 60-летие – это время подводить итоги, переосмысливать прожитую жизнь, заново расставлять приоритеты. Но свои приоритеты Вы расставили уже давно и главный из них – служение русскому слову, великой русской литературе.
И мы от всей души желаем Вам терпения, мужества, неиссякаемой творческой энергии в этом Служении.
Здоровья, счастья, долголетия, силы духа, творческих сил, новых книг и новых читателей.

 

От имени писателей Псковской области,
заместитель председателя правления
Псковского регионального отделения
Союза писателей России
Андрей Бениаминов

 

Литературная среда. Проза. Игорь Изборцев

Игорь Изборцев

Прозаик, председатель правления Псковского регионального отделения Союза писателей России.
Живет и работает в городе в Пскове.

подробнее>>>

Фортель судьбы
(рассказ)

Под кованым, крытым черепицей козырьком у входных дверей магазина «Гном» дождь уже не казался докучливым кровососом. Клубящиеся хищными москитами дождинки, не умея пробраться внутрь защищенного навесом пространства, бессильно разбивали свои жала о мрамор ступеней. Иные ловкие струйки, выделывая замысловатые па, дотягивались до носков ботинок, но тут же растекались в жалкие кляксы и падали по каскаду ступеней на черный асфальт. Старший наряда сержант Петров снисходительно скривил губы: «Так-то, здесь тебе нас не достать!».
– Ты чего бормочешь? – хрипло, выкашливая дождь, спросил его напарник, рядовой патрульно-постовой службы Горшков.
– Радуюсь жизни, – Петров похлопал себя по щекам и с шумом выдохнул воздух. – Помню, был как-то в санатории на Черном море, тоже в сентябре. Дождина лил целыми днями. А я на террасе в шезлонге, в руке стакан пива, а кругом море шумит – красота! В общем, радовался жизни.
– Оптимист, – Горшков попытался прикурить сигарету, но отсыревшая зажигалка отказывалась работать. Щелкнув несколько раз, Горшков спрятал ее в карман и в сердцах сплюнул: – вот он, Ешкин кот, дружественный Китай. А я ведь бывал в Китае и на Черном море пару раз – губернатора сопровождал.
– Ну да, – ухмыльнулся Петров, – тебя, слышал, выперли из ФСО, ты ведь в соседней области служил?
– В соседней, – кивнул Горшков, – только не в ФСО, а в службе охраны тамошнего губера.
– А чего выперли-то? Или военная тайна?
– Да какая там, Ешкин кот, тайна? – Горшков опять сплюнул. – Об этом и в прессе писали. Правда, туда попала официальная версия, на самом деле все было не так.
– Ну и как же было на самом деле? – Петров опустил подбородок и исподлобья взглянул на напарника. – Или слабо рассказать?
– Да чего там рассказывать, – Горшков махнул рукой, но, видя, что сержант не отводит вопросительного взгляда, начал говорить:
– Приехал к нам, значится, высокий начальник из столицы. О мертвом, как говорится – или хорошо или ничего. Поэтому лично о нем ничего и не скажу, все равно хорошего про него не слышал. Ну, приняли его, конечно, по самому высшему разряду: банкеты, бани, охота, рыбалка, девочки… А потом, в завершении программы, решили покатать на самолете, показать область, так сказать, с высоты птичьего полета. Не знаю, чей там получился недосмотр, но в воздухе у самолета мотор стал барахлить. Летчик кричит: прыгайте, мол, парашюты в углу. И еще что-то там кричал, да никто не разобрал, шумно очень было. Это потом мы узнали, что он просил зеленый мешок с нашитым красным квадратом не брать, в нем, дескать, вместо парашюта бельишко грязное лежит, комбезы там, трусы, носки ну и прочая дрянь. Я уж и не знаю, что тут вышло: злой рок или просто случай… Одним словом, этот самый мешок с красным квадратом на московского гостя как раз и нахлобучили. Спешка, понимаешь, дикая была. Его, кажется, третьим или четвертым выпихнули. Я, Ешкин кот, и выпихивал. Эх, кабы знал! Но ведь как лучше хотел? Помню, кричал он, сопротивлялся, а ему: извиняйте, мол, Анатолий Борисович, но для вашего же блага так лучше будет. Повернул его носом к небу и толкнул промеж лопаток… А вскоре и сам сиганул. Лечу, помнится, любуюсь: красота-то какая вокруг – леса, поля, озеро, речка змейкой вьется! А на душе все равно кошки скребут: что-то не так! Приземлился на поле, кругом лепешки коровьи…
– Ну и дальше что? – нетерпеливо вскинул подбородком Петров.
– А что дальше? – вздохнул Горшков. – Не знал я, Ешкин кот, что минутой назад на этом самом поле одной лепешкой стало больше…
– Ну, ты… – Петров закашлялся, пытаясь подавить пароксизм дикого смеха. Ему на удивление живо представилась вся вышеописанная сцена. На матовой завесе дождя, словно на экране своего домашнего «панасоника», он увидел, как «нахлобучивают» на спину маститого московского гостя мешок с грязным бельем и с матерком выпихивают в пасть открытого люка… – ну ты… – он, два раза согнувшись пополам, неимоверным усилием погасил приступ кашля, – душегуб…
– Во-во! – Горшков ткнул командира в грудь указательным пальцем. – Прокурор, что разборки учинял, так меня и называл. Засажу, кричал, Ешкин кот, до конца дней! Однако, дело за отсутствием состава преступления прекратили, уволили за несоответствие с волчьим, Ешкин кот, билетом. А вот летуну не повезло: ему халатность пришили и на три года упекли, хотя самолет-то он все-таки сумел посадить. А я, Ешкин кот, после целый год работу искал. В нашей области меня даже ларьки охранять не брали. Вот у вас повезло, топчу асфальт.
– Да уж… – Петров запнулся, подбирая нужные слова. – Ага, – он удовлетворенно причмокнул, – фортель судьбы, иначе и не назовешь.
– Как? – Горшков непонимающе наморщил лоб, немного помолчал и гулко щелкнул пальцами: – прав ты, сержант, на все сто – бардак у меня с судьбой, тут уж к бабушке не ходи.
– Так, – Петров вдруг построжал и положил руку на штатную кобуру, – видишь там, на автобусной остановке, два мужика тусуются?
– Вижу и что? – пожал плечами Горшков.
– А то, – Петров застегнул доверху молнию куртки и поднял воротник, – по сводке грабеж был недавно в этом районе, как раз два мужика фигурируют в деле. Пойдем-ка проверим этих хлопцев.
– Пойдем, – печально вздохнул Горшков и привычным движением расстегнул кобуру…
Псков, 2009

Тень отца Гамлета
(рассказ)

С голодных послевоенных до беспутных девяностых годов на берегу реки Псковы, неподалеку от Гельдтовой бани, жил сапожник Иван Алоян. Иваном он был по матери, а по отцу – армянином. Да и вообще, во всем остальном он тоже был по отцу. «Отец мой, – говаривал, бывало, Иван Алоян, – а звали его родителя ни как иначе, как Гамлет, – когда пришли в наш город фрицы, первым взял в руки винтовку и ушел в партизаны…» Если речь заходила о достижениях народного хозяйства, то Иван Алоян говорил примерно так: «Отец мой, Гамлет, в бытность свою хлеборобом, за смену выполнял четыре нормы, и сам Никита Сергеевич вручал ему за это куст элитной кукурузы». Если разговор касался оперы или балета, то отец Гамлет становился ведущим тенором или примой балеруном. Был он также строителем Покровской башни и основателем Труворова городища. А также большим другом Пушкина и Кутузова.
И никто, чье знакомство с Иваном Алояном продлилось более двух-трех дней, не назвали бы его треплом или брехуном. Потому что был у Ивана один пунктик – он не признавал прошедшего времени и считал, что все люди – а значит и Шекспир, и Василий Теркин, и отец его Гамлет – живут сегодня и сейчас. И нет никаких каменных, бронзовых и золотых веков, а есть эра коммунистического строительства, которая продлится до полной и окончательной победы Коммунизма. Кое-кто не понимал этой его самобытности и говорил о нем плохо, писал даже пасквильные вирши. Вот, например, такие:

Жил под горкой, возле бани,
Где стоит могучий дуб,
В старом доме дядя Ваня,
Был Иван дремуче глуп.

Почему таким он стался?
Ну никто не знал в округе.
С крыши ль в детстве оборвался?
Иль чего-то испугался?
В общем – нет в мозгах подпруги.

Может в этом сробил сыну
Папа с грязным пьяным рылом?
Наследил – и шасть в могилу,
А сыночек стал дебилом?

В общем, где тут разобраться?
Психиатру В. Петрову
Оставалось только сдаться –
Лечит он теперь здоровых…

Но таковых настигал скорый народный гнев и безжалостно карал. Например, автора вышеуказанного стишка Алояновы защитники-радетели настигли в парилке Гельдтовой бани и прямо как есть, голого, прогнали через весь колхозный рынок до самых реставрационных мастерских. Видал бы это основатель оных бань Карл Иванович Гельдт, то-то от души посмеялся бы, потому как, хотя и немец, а изрядный, говорят, был весельчак…
Но пунктик пунктиком, а сапоги Алоян точал изумительные. Что ни пара, то яичко. Среди его заказчиков, как утверждают знатоки, были начальники райотделов милиции, директора крупных совхозов и даже один секретарь горкома партии.
Как уже отмечалось, вся история города, в представлении Алояна, была связана с его отцом Гамлетом. Так же, как и его, города, настоящее, и грядущее. Отец его, Гамлет, должен был в будущем отремонтировать и запустить фонтан в городском парке, построить новый мост через реку Великую и утвердить победу коммунизма. Про те светлые времена Иван Гамлетович рассказывал с особенным энтузиазмом…
А в перестройку, Алоян не верил. Нет ее – и все! И плевался в сторону каждого, кто утверждал обратное. «Вот придет мой отец…», – пугал он и показывал перестройщикам кулак.
Да, а отца его никто никогда не видел. Старики говорили, что тот бросил семью и умотал в Ереван, когда Ваня еще под стол пешком ходить толком не научился. Однако самому Алояну про это никто не рассказывал. Так и жил он в тени своего отца Гамлета. До середины девяностых… Но видно и до его блаженной головушки достучались наконец своими остренькими молоточками прорабы перестройки. Стал он тогда что-то кумекать про реальности сегодняшнего дня и от того совсем заплохел.
Последний раз его видели раним утором у стен городского рынка. Он что-то рисовал на старом досчатом заборе. Разобрать его рисунки не представлялось возможным, потому как они по большей части представляли собой бесформенные пятна, похожие на тени чего-то безвозвратно ушедшего. На всякий случай стирать с забора до времени их не стали. А Иван Алоян после этого бесследно исчез.
Вскоре в районе рынка появился какой-то бродячий армянин. Он-то и пояснил, что фамилия «Алоян», в переводе с армянского, означает «Вселенская душа». После этого у базарного забора стали собираться горожане и обсуждать Ванины художественные экзерсисы. Многие усматривали в них некую вселенскую глубину и предлагали обратиться в Нобелевский комитет, правда зачем, не умели объяснить, ведь соответствующей номинации Альфред Нобель в своем завещании не предусмотрел. Звучали и более трезвые голоса, утверждающие, что, дескать, Иван Алоян пытался в последний раз изобразить своего незабвенного отца Гамлета. Скорее всего, так и было на самом деле. Рисунки эти до конца девяностых никто не стирал, покуда ни демонтировали сам упомянутый забор…
Так, можно сказать, что до конца второго тысячелетия наш город просуществовал в тени отца Гамлета. Пока бравый двадцать первый век не оставил в прошлом и коммунистическую будущность, и оную тень, и саму историю нашего древнего города.
Псков, 2011

Проверка на бдительность
(рассказ)

30 октября. Мыслящее человечество праздновало именины герцога Люксембурга Вильгельма III, правителя Европы XV века. А у нас гремел разводными ключами и гайками день инженера-механика. Хотя причем тут инженерика и механика? Ведь в России в этот же день отмечали рождение (не механика) Маршала Советского Союза Николая Огаркова и прославившегося в научных кругах (не инженера) Баба Хоми Джехангира? Как тут разобраться простому человеку? В общем, без Блока никак не обойтись. А у него, известное дело:

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.

Не люблю спорить с Блоком, но иногда этого не избежать… Во-первых, ночь еще не успела наступить, потому как в шесть тридцать вечера какая ночь? Во-вторых, не улица это вовсе была, а железнодорожный вокзал. И аптеку с привокзальной площади едва возможно было бы разглядеть. А в остальном, все ровно, как у поэта: и «фонарь», и «бессмысленный и тусклый свет», и «живи еще хоть четверть века — все будет так». По крайней мере, за последнее двадцатипятилетие я никаких значительных перемен в зоне ж/д вокзала не углядел, хотя регулярно осуществляю перемещение по железной дороге.
30 октября в 18-30 я прибыл на вокзал с той же целью: переместиться в Москву для участия в XXII Всемирном русском народном соборе. Известное дело, в одной руке у меня был чемодан, а в другой – полиэтиленовый пакет с легким ужином. Впрочем, два банана и яблоко – какой это ужин? Так, легкий перекус. Правда, признаюсь, к перекусу пришлось добавить приобретенную в местной торговой палаткее бутылку с питьевой водой – что называется, для нужд пищеварения. Со всем этим не обременительным скарбом я вышел на площадку перед перроном и, разгрузив правую руку, поставил чемодан на асфальт, а пакет с перекусом из левой – на газон.
Так и стоял, рассматривая грядущих пассажиров и группу полицейских с напряженными от возложенной на них ответственности лицами. Пассажиры перемещались хаотично, без всяких графиков и утвержденных планов, и полицейские провожали каждого тяжелыми взглядами, прозревая возможных нарушителей. И действительно, как тут не заподозрить? Я вот тоже про мужика в надвинутой на глаза кепке подумал: ну ведь явный алименщик? А та вертлявая девица, ну точно, не позднее как вчера, взяла кредит и бежит в столицу, чтобы бесследно раствориться в каменных джунглях Москва-Сити. И куда только смотрит полиция? Впрочем, куда она смотрит, мне вскоре предстояло убедиться на личном опыте…
Объявили посадку. Люди понеслись каждый к своему вагону. И я, возмущаясь бессмысленностью таковых действий, – ведь у каждого в билете указано зафиксированное за ним место, – тоже понесся. Не очень конечно быстро, но в свою меру. Где-то на полдороге я обнаружил, что левая рука у меня пустая. Еще пару секунд я вспоминал, что в ней должно находиться? Вспомнил. И побежал назад за оставленным на газоне легким перекусом. И что же вы думаете? Кто-то прибрал его себе? Съел? Выбросил в урну? Не тут-то было! Над моим вечерним перекусом склонил головы весь в полном составе полицейский наряд. Один докладывал по рации:
– Первый, первый, я третий. Обнаружен бесхозный пакет с неизвестным содержимым. Прошу выслать спецгруппу со служебной собакой. Выставляем оцепление. Предлагаем объявить эвакуацию граждан…
– Не надо эвакуации! – попросил я мягко, но твердо. – Пакет не бесхозный. И содержимое его известно – дорожный провиант русского писателя.
Полицейский, прекратив докладывать, сделал сердитое лицо педагога Антона Семеновича Макаренко:
– Как вам не стыдно, гражданин? – включил он строгий голос. – Вы создаете прецеденты! Вас необходимо сопроводить и досмотреть…
– Благодарю вас, – не дал я ему договорить, – на днях увижусь с Президентом, обязательно сообщу ему об ответственном и бдительном выполнении своих обязанностей полицейскими псковского линейного отдела полиции. Не исключаю повышения по службе, благодарностей и медалей…
– Огурцов, сопроводи гражданина до вагона, – приказал старший по званию полицейский, – окажи всякое содействие.
– Товарищ капитан, – скис мой недавний визави.
– Разговорчики! – рявкнул старший наряда.
От помощи я вежливо отказался и уже без всяких проволочек и приключений добрался до нужного вагона. Устраиваясь на своем месте, я несколько раз помянул добрым словом привокзальных полицейских. Пассажиры на мои слова недовольно сморщили лица, а один гражданин попытался незаметно плюнуть под стол. Но ему дали по губам и тут же завели беседу о том, что 30 октября 1653 года в России вышел указ об отмене смертной казни для воров и разбойников…
Я же, отвернувшись к окну, расставлял все по своим местам, пользуясь словами из поэтического наследия прошлых лет:

Умрешь – начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь…
Читал я тихо, но при желании меня можно было услышать. Псков, тем временем, удалялся, а Москва становилась все ближе…

* * *
31 октября. Раннее утро. Ленинградский вокзал. Москва встретила мелким дождем, дохнула холодом, затолкала в метро и запустила в сторону Киевского вокзала… Венечку Ерофеева она постоянно благословляла Курским вокзалом, а меня Киевским. (Не знаю, правда, чем они отличаются? И отличаются ли вообще?) Так уж повелось, что последние годы с постоянным усердием еду на Кивский, беру билет до платформы «Переделкино». Всегда есть вероятность сесть не на ту электричку и проехать мимо нужной остановки, но пока Бог миловал.
Поездка вышла весьма прозаичной, не нашлось в вагоне ни тупого-тупого в ватнике, ни умного-умного в коверкотовом пальто, и «кубанской» тоже не было. Так что, долго ли, коротко ли, а добрался до ворот в Дом творчества. Запечатлелся у шлагбаума и мемориальной таблички, свидетельствующей, что время можно остановить. «Литературный фонд СССР». Читаю и вспоминаю себя в те благословенные времена: молодого, красивого и умного. Теперь я только умный, но за левым плечом у меня – история Великого Царства…
В новом корпусе на четвертом этаже, в номере «140», нет туалетной бумаги и, похоже, не предвидится… Графина и стульев тоже нет, но есть диваны и холодильник. Так что, жить можно… Живу. Как-то незаметно для себя перемещаюсь в Москву на Комсомольский проспект. А там идет заседание. Выступают знакомые лица, Игорь Шумейко, например, Валя Ефимовская. На сердце тепло и совсем не хочется спать…
Опять перемещаюсь во времени и пространстве и оказываюсь в гостях у бесконечно дорого мне человека Владимира Андреевича Кострова. Встречаться с ним – всегда радость. Евангельское «аще не будете яко дети не внидите в Царствие Небесное» – это о нем. Он чист и светел, как дитя – только большое и безмерно талантливое. Добрый, непосредственный, без двойного дна и задней мысли. Его ангел-хранитель – супруга Галина Степановна, хлопочет, накрывая на стол, а Владимир Андреевич, выполняя просьбу, читает стихи. И так все по-домашнему мило и хорошо. Никуда не хочется уходить. Владимир Андреевич обещает собраться с силами, мобилизоваться и приехать в следующем году в Михайловское на Пушкинский праздник поэзии. «Дай Бог, чтобы так и произошло», – молюсь про себя…
Через полчаса оказываюсь в выстуженном номере «140» с холодными батареями и без туалетной бумаги. Хорошо, смекалка не подвела: все нужное захватил с собой из дома. Да и что эти мелкие неурядицы? Завтра в Кремль…
Вот Венечке Ерофееву не свезло, как сам он признавался: «Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец, насквозь и как попало – и ни разу не видел Кремля…» А я, в отличие от Венечки, назавтра без особых блужданий в разгар утра достиг ворот Кремля. Более того, вошел внутрь и оказался в сердце моей страны, где вся прогрессивная общественность праздновала 25-летие Всемирного русского народного собора.
Конечно же, встретил Президента и он сказал мне, что «созданный под эгидой Русской православной церкви, ваш форум уже на протяжении четверти века, 25 лет, играет значимую роль в общественной жизни России, всего русского мира, активно содействует решению социальных, просветительских и гуманитарных проблем, сохранению межнационального и межрелигиозного согласия, воспитанию молодёжи на основе ценностей патриотизма и гражданственности…»
Что еще говорил Президент, я не запомнил. Но уходил окрыленный и обнадеженный, что все в моем Отечестве будет хорошо! И сейчас, и потом! И всегда! Потому что, если Бог с нами, то кто против нас?
P.S. «И бумага туалетная будет в каждом номере?», – недоверчиво спросите вы. «Будет! – твердо отвечу я. – Не сомневайтесь!»
Псков-Москва, 2018

Не в деньгах счастье!
(рассказ)

У моего соседа Макса Карандашикова резко в гору пошел бизнес. И у его супруги Анжелы бизнес также расцвел, что твой кактус… тьфу, да нет, как бабушкина сирень! И у его отца-старика тоже все на мази – починяет пенсионерам обувь, отбоя от клиентов нет, да и пенсия у него — будь здоров! А мамаша их, старушка, в лотерею выиграла – то ли десять миллионов, то ли пятьдесят… В общем, такая история у них приключилась: некуда стало дома деньги складывать. Все шкафы, шкафчики и тумбочки заполнили, старинный бабушкин сундук доверху набит, матрасы заполнены, ванной теперь пользоваться не могут – занята! Даже в старом вросшим в чулан тулупе времен то ли Степана Разина, то ли Емельки Пугачева, карманы до отказа набили… А что дальше делать, не знают? Катастрофа! Спросите, в банк почему не идут? А вы бы пошли? То-то! Туда простым людям дорожки заказаны! Пойдешь – или коня потеряешь, или – пардон! — без штанов останешься. Нет уж, увольте! Думали они – думали и пришли ко мне. Причем всей семьей! Папаша-старик в парадных галифе и начищенных до блеска яловых сапогах; мамаша-старушка в высоком ка́поре эпохи бидермейера, Макс — выше пояса в смокинге, ниже – в любимых полосатых шортах, Анжела, как обычно, в модном банном халате с розовыми бегемотиками. Мамаша с порога бухнулась мне в ноги и заблажила, что твоя Фрося Бурлакова:
— Не губи, родимый! Приюти наш капитал! Век будем Бога молить!
Я сначала не понял, какой, мол, кричу, капитал? А Максик с Анжелой под шумок мне в прихожую мешки из-под картошки, под завязку набитые, затаскивают.
— Что, — кричу я, — урожай с дачи привезли? Хотите у меня на балконе сложить? Так у меня там тещино пианино стоит, да топка от паровоза. Племянник-двоечник хотел ее в музей Железной дороги отнести, да увлекся филателией и забросил экспонат…
— Это урожай, но не с дачи, — говорит Максик, а сам палец указательный к губам жмет, мол, тише, услышит кто не надо!
А у меня от соседей секретов нет, я себе специально и дверь на вход стеклянную поставил, чтобы жильцы в подъезде не подумали, не прячу ли чего… Поэтому я еще громче прокричал:
— Нет у меня места для вашего картофеля! Свой девать некуда! Хоть пианину с балкона вниз бросай!
— Это не картофель! – измененным голосом простуженного Максима Галкина заговорил Макс и тут, перейдя на шепот, опять приложил палец к губам: — это не картофель, это мани-мани…
-Что? – не понял я.
— Грины, — нетерпеливо воскликнул Максик, — карбованцы…
— Гроши, хрусты! – капризным голоском проворковала Анжела.
— Бобосы! – притопнул яловым сапогом папаша.
— Лавэ! – пропела басом старуха-мамаша.
— А, – догадался я, — тити-мити.
— Они самые, — дружно закивала разновозрастными головами максикова родня.
— Ты чего не подумай, — перешел на деловой тон Макс, — мы не на халяву просим, десять мешков схорони, а одиннадцатый тебе – так сказать, процент.
— Процент, говоришь? – задумчиво спросил я, прикидывая на вес и на объем мешок с тити-мити. – Согласен!
— По рукам! – пробасила старуха и взялась колотить по моим ладоням своими твердыми, словно лошадиные копыта, пальцами…
Их мешки я припрятал: иные в шкафы, иные в диваны. А свой я раскупорил и пошел, что называется, в разнос… Купил себе новый термос, заказал новые очки – в общем, ни в чем себе не отказывал. Дурное дело — нехитрое! Через неделю денег осталось полмешка! Я уж загрустил-задумался, что, мол, дальше-то буду делать, когда мешок и вовсе опустеет? Но тут у Максика в семье начались катаклизмы. Кто-то кому-то что-то не то сказал, кто-то не то понял и наладил кому-то под глаз… В общем, первая убежала из дома Анжела: как была в банном халате, так стрелой и улетела, только тех бегемотиков и видели… Потом, сильно хромая, скрипя яловыми сапогами, ушел папаша. Этот не пустой, со своим сапожным саквояжем, в котором утаилось шило круповской стали и дранка… Мамаша держалась дольше, еще с неделю я слышал, как за их дверью кто-то голосом Фроси Бурлаковой выводил:
Эх! Вдоль по Питерской,
По Тверской-Ямской,
Да ох, ой!
Из-за этого «ох, ой!» спать в подъезде никто не мог. Но когда на седьмой день из их квартиры донеслось совсем уж душераздирающе:

Ох! Ох! Ох! Ох!
Ну поцелуй! Ну поцелуй!
Кума-душечка! –

приехали врачи в белых халатах и увели не прекращающую петь мамашу куда-то вниз в неизвестность… А утром я едва успел разлепить глаза, как услышал шум захлопнувшейся двери и громкий стук шагов вниз по лестнице. Выглянув в окно, я увидел Макса, он с закинутым за спину рюкзачком быстро удалялся прочь с нашего двора куда-то в новую жизнь… А ведь верно говорят, подумал я тогда, не в деньгах счастье!
Больше никогда я ни Макса, ни его родных не видел!
А что же стало с их мешками, спросите вы? Ну уж… странный вопрос – дурное дело не хитрое! Постельное белье дома поменял, купил в запас лимонов, опять же мешок картошки. Вот подумываю поменять жене брильянты…
И еще, я теперь всем при первой возможности напоминаю, что нет в деньгах счастье. А вы как думаете?
Псков, 2021

Все может керосин!
(рассказ)

Как-то осенью, кажется 23 сентября, Игнатий Барашкин стоял в очереди за керосином… Кто-то обязательно спросит, где в нынешние времена можно встретить такую очередь? Ведь если поинтересоваться у современного блогера, «что такое керосин?», ответит разве что какой-нибудь самый продвинутый Друдь, да и то ошибется, сказав, что это триметилдифторпарааминтетрахлорфенилсульфат натрия (век бы ему этим натрием мозоли натирать …) Напротив, Игнатий Барашкин точно знал, что такое керосин и мог в любом городке и поселке найти очередь, выстроившуюся за этим очень нужным и важным продуктом. Как? Точно неизвестно, но возможно, что и по запаху…
Вообще-то, Барашкин был ярким приверженцем идеи, что если в темной комнате нет черной кошки, то надо ее туда посадить. Быть может, это правило он мог применять и к очереди за керосином? Думается, история на это даст еще ответ…
Так вот, 23 сентября он встал в конец небольшой очереди, состоящей из нескольких старушек и одного старика с алюминиевыми бидончиками. Старичок был в чеховском пенсне и фуражке капитана Ахава (копии, конечно). Из верхнего кармана видавшего виды флотского бушлата выглядывало черное обожженное жерло пенковой трубки. Он ненавидящим взглядом смотрел на прикрученную к стене табличку с надписью: «Курение строго запрещено! За нарушение — месяц исправительных работ на песчаном карьере!» и что-то зловеще шептал. Если бы стоящая впереди него низенькая, похожая на пестрый теремок, старушка не была бы столь погружена в чтение затертой до дыр книжки «Моби Дик», то непременно услышала бы, как старик, через слово вспоминая какую-то «карамбу» и «сундук с мертвецом», ругает новый мир со всеми его табличками и грозит до основания его разрушить… А Игнатий Барашкин, как раз в этот момент ничего не читавший, ибо имел обыкновение делать это дома за утренним стаканом чая, хорошо слышал старика и дивился ему. Одновременно он пытался вспомнить, что последнее приглянулось ему в «Новом мире»? Кажется, это был роман прозаика Василия Дворцова «Terra Обдория»? Или «Маскавская Мекка» Волоса? Вообще-то, вздорный журнал, решил он. Не зря старик его ненавидит! Тем временем морской капитан в отставке (давайте называть вещи своими менами!), чем-то крайне раздосадованный, швырнул собственный бидончик наземь и грубо растоптал его окаменевшими от морских бризов башмаками. После чего гигантскими скачками помчался на другую сторону улицы, где на стене белой краской, с одной всего лишь орфографической ошибкой, было написано: «Место для куренея»…
Игнатий Барашкин проводил его недолгим взглядом и тут же про него забыл, вспомнив занимательную историю про Ксению С, как она учила на память и никак не могла запомнить несколько важных иностранных слов: грантодатель, грантодержатель и грантополучатель… И зачем он это вспомнил? Теперь Барашкин подивился сам себе. И дивился бы дальше, если бы не подошла его очередь покупать керосин. Однако, тут удача от него отвернулась.
— Граждане, закрыто на обед! – услышал он обидные до слез слова. – Приходите завтра после обеда!
Барашкин, заглянув в окошко для выдачи товара, увидел большое лицо продавца, похожее на смятую во сне перовую подушку в грязной синеватой наволочке.
— Позвольте, — попробовал он возмутиться, — как же это «до завтра»? Это же моветон!
— Сам ты лжебидон! Я тебе твой бидон, знаешь, куда засуну? – гаркнул Подушка и замахнулся на Игнатия огромным мозолистым кулаком, поросшим редкими рыжими волосками.
Барашкин отпрянул. Он не был сторонником грубой физической силы, предпочитая переговоры и дипломатию. Не случайно над его письменным столом уже много лет красовалась вырезка из The New York Times со словами бывшего госсекретаря США легендарного Генри Киссинджера: «Дипломатия есть искусство обуздывать силу».
— На вашем месте я бы не стал столь категорично… — Барашкин попытался издали сделать хитрый дипломатический ход…
Однако его дипломатия против грубой силы Подушки оказалась бессильной. Тот выскочил из керосинной будки и двинул-таки поросшим рыжей шерсткой кулаком Игнатию куда-то в область сопатки…
Очнулся он нескоро, увидев себя бредущим по запущенной аллейке городского парка. Здесь на заветных скамеечках обычно любили хорониться от посторонних взглядов влюбленные. Ага, как раз одна такая парочка сидела на лавочке под раскидистым вязом. Барашкин подошел ближе и с некоторой долей удивления опознал отдельных граждан из очереди за керосином, а именно — старика в фуражке Ахава и похожую на теремок старушку. Они держались за руки. Капитан, задумчиво улыбаясь, покуривал свою пенковую трубку, а пестрая бабулька щебетала про созревшие вишни в саду покойного деда Вани…
«Ну вот, еще одна ячейка общества родилась!» — с удовлетворением подумал Барашкин. И все благодаря керосину!
Нет, не зря он все-таки сегодня в очереди стоял!
Псков, 2021

Самовар Самоварыч
(рассказ)

Анна Егоровна, хотя и работала простой уборщицей, уважением в коллективе пользовалась немалым. Зам директора Сидоркин, так вообще ее боялся пуще смерти.
— Сидоркин, опять сапоги не чищены! – бывало, крикнет она. – Ну-ка марш на колидор!
И Сидоркин бежал прочь из офиса начищать и без того чистые ботинки.
А если взять секретаршу Надюшу, так Анна Егоровна вообще заставляла ее регулярно проветривать шевелюру.
— Опять нафурдычилась! – грозно надвигалась она. – Продыху от вас нет! Хоть святых выноси!
Надюша и пряталась и убегала, но не помогало. Тогда она отрешилась от французского парфюма и перешла на тройной одеколон. Анна Егоровна это дело одобрила…
Как-то незаметно подкрался ее юбилей – семьдесят пять лет от роду. Коллектив долго соображал, что этакое можно ей подарить? Сидоркин предложил купить ей вожжи или плеть.
— А что, — говорил он, — на стене очень даже будут смотреться.
Глава офиса Булдыгин предложил подарить мопед.
— Ноги старые побережет, да и на работу опаздывать не будет, — обосновал он.
А бухгалтер Иероним Прокладкин посоветовал купить самовар.
— Самое то, — убеждал он, — вся семья за столом соберется, опять же, пьянству бой, трезвость – норма жизни.
Последний довод стал решающим, поскольку все знали, что внук ее по прозвищу Буш, сильно злоупотреблял. Все сочли не лишним еще раз ударить трезвостью по аморальному образу жизни.
Собрали сумму и отправили в магазин Сидоркина. Тот долго выбирал что-нибудь пострашнее, что бы увидел и сразу упал от ужаса. Но такого не нашел. Все самовары были пузатые, как вахтер Антоныч, блестели боками, как нос у курьера Гендосова.
Пришлось купить со смыслом. На боку выбранного им самварыча было написано: «Тайная радость».
«Вот пусть живет и думает, что там за радость! — позлорадствовал Сидоркин.- может годик другой ей эти думы и срежут!»
Обмыли самовар скромно, выпили всего лишь пять литров самогона. В конце банкета Гендосов называл Антоныча мамой, а Сидоркин клялся на годовом отчете жениться через два года на Надюше, когда его нынешней жене стукнет пятьдесят пять.
Анна Егоровна, пившая весьма мало, благополучно доставила самовар до квартиры. Подарок ей сразу понравился. Пока его несла, вспоминала и вспомнила, что с юности еще мечтала иметь в хозяйстве этакое круглое самоварное чудо. «Погуляем теперь, — думала она, — то-то соседка Раисовна позавидует!»
В комнате долго искала место. Решила поставить в красный угол, потеснив святые образа. Иконы пришлось поставить перед самоваром. «Так ещё и красивше!» — удовлетворенно вздохнула она.
Но день днем, а пища пищей. Пришла пора помолиться за себя и всех сродников. Встала Анна Егоровна перед самоваром и зачала обычное свое молитвенное правило. Как раз в это момент пришла с визитом дочь Ираида. И что увидела? Мать жмется к самовару и что-то шепчет.
— Мама, ты чего делаешь? – испуганно вопросила она.
— Не видишь? Молюсь! – сердито ответствовала Анна Егоровна.
— Почему так? – понизила до шёпота голос дочь.
— Уйди, не мешай молиться! – уже в голос воскликнула Анна Егоровна.
Обескураженная Ираида некоторое время постояла у подъезда. «Вот оно началось, — подумала она, — кукушка у мамы съехала, на самовар молиться начала! Надо к батюшке сходить!» Идти к батюшке, благо, было недалеко. Храм находился буквально через дорогу.
Настоятель, отец Владимир, терпеливо выслушал испуганный гомон Ираиды и глубокомысленно изрек:
— Негоже молиться на самовар! У нас на то иконы есть. Так, самовар изъять, старушке объяснить ее ошибку.
Одна Ираида идти не решилась, позвала сына Буша и его друга, имя которого не помнила. Так все и получилось: безымянный друг крепко держал Анну Егоровну, Буш изымал самовар, а Ираида руководила процессом.
— На помойку, толстого мерзавца! – скомандовала она.
Буш послушно вынес бабушкин подарок в место сбора бытового мусора.
— Мама, — стараясь оставаться спокойной, говорила Ираида, — отец Владимир просил тебе напомнить, что молиться надо на образа, а не на самовар. Понимаю, ты уже в возрасте, можешь что-то забыть, но это надо помнить…
— Да пошла ты, Ираидка! – визжала в ответ Анна Егоровна. – Я тебя…
Что она говорила дальше, соседка Раисовна слушать не стала, себе дороже. Она просто покрепче закрыла дверь.
Позже она узнала, что Анна Егоровна бегала на помойку, что бы вернуть свой дорогой подарок, но тот успел бесследно исчезнуть. И куда? Даже отец Владимир не смог дать ответ на этот вопрос…
Псков, 2019

Игорь Смолькин (Изборцев). Не плачь, душа моя! На смерть В.Я. Курбатова

Не плачь, душа моя!

На смерть В.Я. Курбатова

Еще утром шел снег, а к полудню прояснело, установилась ясная морозная погода. Наступил десятый день весны, но февраль вернулся и накрыл белым снежным саваном Псков и его окрестности. Орлецовский погост утонул в сугробах и если бы снег не расчистили, траурной процессии пришлось бы ох как непросто добираться до нужного места…
Россия провожала в последний путь своего верного сына, свою гордость, великого мастера слова – Валентина Яковлевича Курбатова. Это ему, выросшему на Урале, беззаветно любившему русскую зиму, природа подарила настоящий зимний полдень – последний полдень под высоким небом Отечества.
«Я завидую вашему снегу, – писал он Леонарду Дмитриевичу Постникову. – У нас все дождь и слякоть, за которыми не видно приближения Нового года. Мама у меня в Пскове полгода пожила – нет, говорит, не могу больше, давай в Чусовой. Уехала, звонит довольная: снегу по колено!»
По заснеженной аллейке, задевая отсыпанные по бокам снежные гребни, идет траурная процессия. Впереди плывет крест – настоящий, дубовый, чтобы хотя это – не крест, а материал! – не прозвучало фальшивой нотой в финале оратории жизни Писателя.
https://informpskov.ru/image/267374Плывет над землей обдуваемый снежной пылью крест, пока еще земной, но уже превращающийся в Крест бесконечный, сотканный когда-то прежде из мыслей и слов…
Крест, который есть не только неудобоносимая ноша, но и награда: от него было даровано Валентину Курбатову тяжелое, но счастливое детство: «Жил… – вспоминал он, – при постоянно теплящейся в углу лампадке. Читать учился по церковной Псалтыри и Часослову».
И это осталось с ним от тех детских лет до последнего его дня: и чтение Псалтыри в Троицком соборе, когда в шестидесятые приехал в Псков, и те же чтения в городских храмах в двухтысячные, и последняя для него Псалтырь, чтомая над его телом восьмого-девятого марта 2021 года…
За крестом несут подушечку с главными наградами его земной жизни: знаками лауреата Государственной и Патриаршей премий, Орденом Дружбы, медалью Пушкина…
https://informpskov.ru/image/267376Впрочем, многое ли уместится на одну подушечку? Орденов и медалей у Курбатова было не счесть. По заслугам! Он с юности спешил жить, делал это стремительно, не жалея силы, не экономя энергию сердца! «Душа летела, гнала ненасытная юность, — писал он. — Бедные дети столичных окраин и малых городов, мы думали взять культуру штурмом, догнать великую традицию нетерпеливым схватыванием всего понемногу…»
Он не просто жил, он, шаг за шагом, входил в русскую литературу, в культуру, в пространство бытия великой страны, преображая его упорством, трудолюбием, умом, красотой своей души.
В 1978 году Курбатова приняли в Союз писателей, где он стал членом советов по критике «большого» (СССР) и «малого» (РСФСР) писательских союзов. И далее его перо не уставало скользить по бесконечному писчему листу, создавая в его вселенной волшебные узоры из мыслей и слов, догадок и прозрений, открытий и констатаций. Его называли критиком. Он соглашался:
«Диагноз был верен, — писал он. — Как все критики я не доверял слову, рождённому одним чувством, одной интуицией, и потому не был поэтом. Как все критики, я не доверял чистой мысли, жалея приносить ей в жертву сопротивляющееся сердце, и потому не был философом. Как все критики, я торопился договорить предложения до точки, не оставляя ничего на догадку и сердечное сотворчество читателей, и потому не был прозаиком…».
Под его пером, в подтвержденье звания критика, рождались книги: 1977 год – «Виктор Астафьев: Литературный портрет»; 1986 – «Михаил Пришвин: Жизнеописание идеи»; 1987 – «Евгений Широков: Портрет на фоне портрета». И это было только начало…
Движется траурный ход. За наградами следует первый венок – от администрации области – самый большой и значимый…
Вечная тема – художник и власть. Сколько вокруг этого сломано копий? А сколько судеб? Можно, заигрывая и прислуживая, взметнуть себя вверх, а можно, на антитезе, низринуться в пропасть. Курбатов и здесь нашел верный путь. О чем искренне, нелицемерно болело его сердце? О вере, народе, о России. Об этом он писал, об этом говорил с властью – без пафоса, высоких слов, без фальши. Кому, как ни ему, христианину, было известно, что всякая власть от Бога (либо в награду, либо в наказание за грехи). Но и здесь он не играл в поддавки — это было не в правилах его совести. В плохом нельзя быть советчиком и помощником, это противно учению Христову! Во время одной из публичных встреч с Президентом он без оглядки вступил в спор с Главой Государства. Надо было видеть вытянутые лица присутствовавших при этом чиновников…
«Богатое – все больше наглеет, – писал Валентин Курбатов, – бедное летит в пропасть, и слово Россия уже одно только географическое слово без языковых, государственных, нравственных, духовных границ, что-то туманно-расплывчатое, про что детям уже не расскажешь. Мы как-то привыкли жить в России, не определяя ее, не подыскивая слов (как же описывать дом?), а вот выгнали нас, надо стало назвать где мы жили, а мы и не можем. Так чего-то… руками машем на Аринину гору, на черемуху и рябину. А они не понимают, у них родина-то в телевизоре, где живут одни бандиты да дураки, да где Познер и Сванидзе из нас шутов делают».
В небе над застывшим морозным полднем завиваются черные вихри птиц, пути некоторых пересекаются, образуя большие и маленькие кресты. Наверное, птицы что-то кричат, но мы внизу не слышим, мы поем:
– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас… – раз за разом.
За первым венком, следует второй – от деятелей культуры региона. От них бы не венок, целый памятник следовало бы нести, но где уж им?
Тема Пскова, его истории, святынь, его лучших людей без пауз звучала в творчестве Писателя. В девяностые — нулевые на книжные полки выстраиваются его новые книги: в 1996 году – «Домовой: Семён Степанович Гейченко: письма и рассказы»; 1998 – «Юрий Селиверстов: судьба мысли и мысль судьбы»; 2003 – «Перед вечером, или Жизнь на полях». А сколько выходит фильмов? Сколько телепередач?
На погребение Валентина Яковлевича Курбатова, члена Международного объединения кинематографистов славянских и православных народов, съемочная группа ГТРК не приехала. Времени не хватило? Денег? Бензина? Или воли руководства?
Четвертый венок – от Союза писателей России. Потому, что Курбатов все еще – член Академии российской словесности, секретарь и член правления СП России; он еще входит в состав редколлегий журналов «Литературная учеба», «День и ночь», «Дружба народов, «Роман-газета» и многих других; он член Президентского Совета по культуре, лауреат премии им. Л.Н. Толстого, лауреат Горьковской и Новой Пушкинской премий. Лауреат Патриаршей премии и православной литературной премии имени Александра Невского и множества других. И автор многих книг, вот лишь некоторые – «Крест бесконечный», «Батюшки мои», «Наше Небесное отечество», «Уходящие острова», «Нежданно-негаданно», «Пушкин на каждый день»…
https://informpskov.ru/image/267385Президент в соболезновании родным и близким покойного, назвал Валентина Яковлевича Курбатова талантливым, неординарным, очень ярким человеком, посвятившим себя сбережению и развитию лучших традиций отечественной литературы.
А Святейший Патриарх Кирилл сказал: «Прекрасный прозаик и один из лучших литературных критиков России, Валентин Яковлевич многие годы посвятил изучению отечественной словесности XIX-XX веков.
Мне довелось лично знать почившего. Будучи глубоко верующим человеком, стремившимся жить по Евангелию и при любых обстоятельствах старавшимся следовать высоким нравственным принципам в профессиональной и общественной деятельности, Валентин Яковлевич своим творчеством и самим образом жизни словно соединял прошлое с современностью, убедительно свидетельствовал о красоте и истинности Православия»…
Следующим несут венок от коллег и друзей – псковских писателей. И я берегу зреющее в уме прощальное слово, которое скажу позже у гроба ушедшего в вечность старшего товарища и друга…
Тем временем путь процессии завершен. Гроб установлен на заменяющие лафет опоры. Присутствующих пленит святая минута молчания…
https://informpskov.ru/image/267381Но приходит время говорить. Первыми это делают представители региональной власти.
За ними слово берет председатель Союза писателей России Николай Федорович Иванов. В голосе его звучит волнение. Подчеркнув значимость творчества Курбатова, он сообщает, что в Ботаническом саду Москвы планируется в день Святой Троицы высадить березовую рощу в честь первых руководителей Союза писателей и лауреатов Патриаршей премии, одно из деревьев будет посажено в память о Валентине Курбатове. Береза же выбрана, как воспетый поэтами символ России!
Теперь я. Тоже волнуюсь. Обнимаю вдову Курбатова Инну Федоровну. Она сегодня – пример мужества и стойкости для всех. Смотрю на нее, их сына Всеволода, родных, близких. Наконец, перевожу взгляд на лицо дорогого для всех нас человека. Говорю…
– Ушел в путь всея земли Валентин Яковлевич Курбатов. Боль утраты переполняет сердце и от избытка сердца глаголют уста. Наши слова сегодня — о невосполнимости утраты, о непреходящем значении его служения… Служения в том высоком смысле, о котором, применительно к художникам, говорил Иван Ильин.
Сейчас для нас невозможно дать объективную оценку глубины этого служения — слишком сиюминутна, непритязательна, бескрыла наша точка зрения. Хорошо бы было взглянуть с позиции вечности, но кто там побывал, кроме апостола Павла? Это он был восхищен до третьего неба и до конца жизни искал слова, чтобы разъяснить увиденное.
В восьмой главе послания к Коринфянам он говорит: «Будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом… Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых».
Вот, в чем суть служения Валентина Яковлевича Курбатова, который сумел реализовать себя среди, казалось бы, непримиримых мировоззрений.
Для патриотов он стал патриотом, для либералов – либералом, для православных – православным, для агностиков – агностиком. Так он доносил до каждого ту высокую истину, знание, то благое и доброе, что вверил ему Бог.
Сейчас мы предаем земле его тело, говорим прощальные слова, а он на третий после смерти день уже был представлен пред лицо Божие, и, быть может, спросил:
– То ли, Господи, я делал, что Ты ждал от меня?
Мы не можем знать, что изрек ему Господь. Но думается, слова могли бы быть такими:
– То, верный раб мой Валентин! Именно то ты и делал!
Царствие тебе Небесное, дорогой Валентин Яковлевич! Вечный покой!
https://informpskov.ru/image/267390

* * *

В гробу лежит человек, он, словно, живой. Лицо его светло, он просто прикрыл глаза, в раздумье. О чем думает? Быть может, о заснеженном Уральском хребте, о древних горах его детства? Или о том, что написал однажды: «Только и держишься старым правилом матери Терезы: «Сделаешь добро – отплатят злом, делай его все равно; простишь — тебя обвинят в высокомерии, все равно прощай; будешь успешен – позавидуют и возненавидят – все равно старайся. Помни: то, что бы ты ни делал, не нужно никому, кроме тебя и Бога».
А теперь и остались только он и Бог! Только он и вечность!
https://informpskov.ru/image/267403

* * *

Многие заметили, что от тела покойного, пролежавшего в гробу более трех дней, не ощущалось запаха тления.

Игорь Смолькин (Изборцев),
председатель правления
Псковского регионального отделения
Союза писателей России

 

Фото: Андрей Степанов, Псковское агентство информации

Праздник фронтовой поэзии в видеоформате

О России и о нас с вами
Праздник фронтовой поэзии в видеоформате

 С 1985 года Борки принимают Всероссийский праздник фронтовой поэзии «А музы не молчат». Не стал исключением и нынешний год. С одной поправкой: на этот раз праздник состоялся в видеоформате и пришёл к своим верным слушателям и зрителям в виде полуторачасового фильма, который появился на канале YouTube 8 мая в 12.00.

Фильм подготовил Информационно-культурный центр Великолукского района. И это действительно оригинальный продукт, где исторические записи и фотографии лишь дополняют то, что было снято и записано в Москве, Петербурге, Твери, Пскове и других городах непосредственно накануне Дня Великой Победы.
Нынешний праздник фронтовой поэзии 36-й по счёту. Почему так? – спросят люди с математическим складом ума, быстро сопоставив даты «1985» и «2020». Почему не 35-й: А потому, что в 1984-м наш прославленный житель Борков, писатель И. А. Васильев праздновал своё 60-летие. На торжество приехали его друзья, фронтовые поэты Николай Старшинов, Овидий Любовиков, Фёдор Сухов. Они читали стихи, говорили о России и о нас с вами.
Как вспоминает литературный критик В. Я. Курбатов, сразу же стало ясно, по одному дню, что остановить это уже нельзя, да и не нужно. Праздник фронтовой поэзии вырос не по разнарядке, не потому, что так кто-то захотел или скомандовал, он родился естественно и логично, как рождаются дети. Поэтому в 1985 году праздник был формально первым официальным, но фактическим вторым.
Поэты со всего Советского Союза приезжали в Борки. Они общались со своим читателями и читали стихи, стоя прямо на лестнице, ведущей от братского захоронения к зданию музея, созданного И. А. Васильевым. И не было, да и сейчас нет, на всём русскоязычном пространстве другого такого праздника, который бы наравне с памятью народной так образно и точно воспевал гоголевские «узы товарищества», скреплённые общей военной судьбой.
И вот – фильм. Заочная встреча поэтов и слушателей. Виртуальная версия праздника. Не ставшая, впрочем, от своей виртуальности менее тщательной и масштабной. Подлинно Всероссийский праздник. В лучших традициях, заложенных Иваном Афанасьевичем Васильевым.
После В. Я. Курбатова, бессменного ведущего практически всех праздников, наряду с А. А. Бологовым и И. А. Смолькиным, с приветствием в фильме выступил глава Великолукского района С. А. Петров. Сергей Александрович отметил, что за прошедшие годы тысячи людей разных возрастов приняли участие в празднике:
— Борки соединяют воедино времена и поколения.
С. А. Петров преклонил колено и возложил цветы к монументу Скорбящей в Борках. Возложил, соблюдая дистанцию. Всё, как и полагается сейчас.

Для фильма записывается выступление члена Союза писателей России Татьяны Дроздовой

А затем начались собственно стихи и поздравления. Их озвучили москвичи Геннадий Иванов, Александр Бобров, Влад Исмагилов, Виктор Кирюшин, Михаил Кошкош, Николай Кравченко, питерцы Георгий Скрипкин, Владимир Шемшученко, тверские поэты Иван Демидов, Владимир Львов, Ольга Сорокина.
Псков представили своим творчеством Андрей Бениаминов, Валерий Мухин, Великолукскую землю – Татьяна Дроздова, Юрий Ишков, Андрей Канавщиков, Владимир Непейцев, Владимир Павлов, Светлана Размыслович, Александр Рябихин. Трогательно и тепло выглядели и стихи, прочитанные детьми – Олегом Голиковым, Софией Макаренко, Иваном Кондрашовым и шестилетней Соней Шевелятовой.
Музыкальная часть в фильме представлена ансамблями «Радуга», «Селяночка» (Поречье), Игорем Коничевым, театром детской песни «Летний дождь» и вокальной студией «Терминал». В общем, действительный праздник. Широкий, многоплановый. И самое главное – востребованный. Его даже режим карантина не потеснил, поскольку с друзьями никогда не расстаются.
Верно заметила директор литературно-художественного музея Ольга Андреевская: «Родные наши, как же вас сегодня не хватает на нашей борковской земле!».
Что же, потом наверстаем… На 37-м празднике и последующих.

Андрей КАНАВЩИКОВ
Фото автора

В Москве состоялось итоговое заседание секретариата Союза писателей России

17.12.2019 в Москве прошло заседание секретариата Общероссийской общественной организации
«Союз писателей России». 
Заседание было посвящено подведению итогов
работы Союза писателей за 2019 год.На изображении может находиться: 1 человек

Стоит отметить, что заседание проходило в открытом режиме и присутствовать на нём могли все желающие. Центральным событием секретариата стала речь председателя правления Союза писателей России Николая Фёдоровича Иванова, в которой он рассказал работы организации за год и планах на 2020 год. Особое внимание Николай Фёдорович обратил на приоритеты в работе писательской организации среди которых особо выделил курс Союза писателей России на открытость, поддержку региональных писательских организаций и работу с молодыми литераторами.
В своём выступлении Николай Иванов поблагодарил российских писателей  за творческую и организаторскую работу, поздравил Игоря Трофимовича Янина, который Указом Президента России награжденном орденом Почета.
На секретариате были вручены награды писателям, внёсшим наиболее весомый вклад в работу Союза писателей России и в русскую литературу.

На изображении может находиться: 3 человека, люди сидятТак, лауреатом премии Союза Писателей России — «Слово-2019» стал председатель Псковского регионального отделения Союза писателей России, известный российский прозаик Игорь Смолькин (Изборцев). Как признался Игорь Александрович на своей странице в социальной сети «Фэйсбук», премия стала для него приятной неожиданностью.

Нет описания фото.

С подробной информацией о секретариате Союза писателей России и фоторепортажем с места события можно ознакомиться на сайте Союза писателей России — «Российский писатель.

 


 

Игорь Смолькин стал золотым дипломантом X славянского литературного форума «Золотой Витязь»

18 октября в городе Железноводске Ставропольского края подведены итоги X славянского литературного форума «Золотой Витязь»

https://scontent.fhel2-1.fna.fbcdn.net/v/t1.0-9/72565221_2557023787717837_2562534641646960640_n.jpg?_nc_cat=110&_nc_oc=AQmrx1zVXnIvVrvPbqRkWDuapkB30dzzc88zBbFtbGuULcLkCtNWW3nm-l5ffJzOLL4&_nc_ht=scontent.fhel2-1.fna&oh=0ca58750f320d51e2976505a42879b1c&oe=5E215C8EПрезидент форума Николай Бурляев вручил награды победителям в семи номинациях.

Лауреатами за произведения в прозе стали Павел Астахов с «Простыми чудесами» и Сергей Шаргунов за сборник «Свои», в номинации «Поэзия» лауреатами стали Александр Орлов со стихотворением «Епифань» и «Избранные стихотворения» Дмитрия Мизгулина. В категории «Публицистика» победил Сергей Боков за «Напряжение». Ольга Воробьева получила награду за произведение для детско-юношеского возраста «Тихая провинция Руси».

Лучшим литературным киносценарием признали работу «Там,https://scontent.fhel2-1.fna.fbcdn.net/v/t1.0-9/72852156_2557024057717810_8103608014780497920_n.jpg?_nc_cat=103&_nc_oc=AQkyGiz5D7c7uevTdaKlSdYS0o6C-DWOct0jR1r7M3i4rhvdhGFuvJ5CTQ7EgGJSYVU&_nc_ht=scontent.fhel2-1.fna&oh=2f62b51c44881acb0e1d275872c78f96&oe=5E1EDBDF где война. Назначение — Алеппо» Дмитрия Акимова из Санкт-Петербурга. Специальный приз «За подвижнический труд, открывающий новые горизонты в языковедении» получил Владимир Рак за новеллу «Боже, научи меня говорить». Жюри форума также отметило работу «Босния и Герцеговина в общественно-политической жизни России в 1856-1875 годах» Ксении Мельчаковой. Она получила награду в категории «Литература по истории славянских народов.

Золотым дипломом литературного форума отмечена книга известного псковского прозаика, председателя правления Псковского регионального отделения Союза писателей России – Игоря Смолькина (Изборцева). Также его работа отмечена специальной грамотой митрополита Калужского и Боровского, председателя издательского совета Русской Православной Церкви — Климента.

https://scontent.fhel2-1.fna.fbcdn.net/v/t1.0-9/73482819_2557023474384535_2318858443747753984_n.jpg?_nc_cat=102&_nc_oc=AQk33nKTI3NIGhmpdjIg9Qu4qqj0zaF6OE9WgSgQ1rlr7nPp0VN5eiDLwEbtMsYnUw0&_nc_ht=scontent.fhel2-1.fna&oh=69d5d14a8740e5a9f23835f074d02e37&oe=5E28CEC5Литературный форум «Золотой Витязь» открылся 15 октября. Всего на конкурсе было представлено более 300 работ, 90 из которых попали в шорт-лист фестиваля.

Заключительный аккорд 51-го Пушкинского

Ирена Панченко

Заключительный аккорд 51 Пушкинского праздника поэзии по традиции последних лет состоялся в Псковской областной филармонии. Зал, как всегда, заполнили псковичи, неравнодушные к творчеству великого русского поэта и страждущие прикоснуться к творчеству гостей праздника из разных регионов страны, в том числе из Пскова. Псковская писательская организация, в первую очередь её руководитель И.А.Смолькин, с особой тщательностью относятся к приглашению гостей. Ведь этот праздник – очередное подтверждение того, что российская поэзия и через века не утратила своего высокого эмоционального, образного, патриотического звучания, способного найти отклик в сердцах людей.
Среди почётных гостей праздника — известные в стране творцы Слова: москвичи Евгений Артюхв о и Виктор Кирюшин, пермяк Игорь Тюленев, сибиряк Владимир Скиф, крымчанка Татьяна Воронина, а также известные псковские поэты Татьяна Рыжова, Вера Сергеева, Анатолий Александров.
В своём эмоциональном вступительном слове, предваряющем выступления поэтов, Игорь Смолькин напомнил присутствующим:
«Поэт – это воин, который, однажды призванный в строй, уж не будет уволен в запас. Поэт – это вечный солдат…»
В прошлом году здесь на этой сцене перед вами выступал сербский поэт Зоран Костич. Автор многих замечательных стихов и переводов на сербский язык классической мировой поэзии, в том числе Александра Сергеевича Пушкина.
НА ПЕПЕЛИЩЕ ЦЕРКВИ В ГЛИНЕ
В селенье сербском братская могила.
Звучит молитва, вьется дым кадила.
Но что невинным жертвам это пенье,
Когда палач молчит о преступленье?
Это стихотворение – эпитафия погибшим 12 мая 1941 года 1200 сербам — в основном женщинам, детям и старикам. Хорватские фашисты усташи убили их и сожгли в православном храме селенья Глина .
Впервые панихида по ним была отслужена 12 мая 1991 года. Того же дня, когда З. Костич написал это стихотворение и прочитал его над братской могилой с останками убитых фашистами сербов, он был объявлен в розыск властями вновь обретшей независимость Хорватии. За его голову было объявлено крупное денежное вознаграждение… Таковой иногда бывает цена слова поэта.
Впрочем, цена поэтического слова всегда высока, потому что оно — меч обоюдоострый. Словом можно возвысить, воспеть, восславить, защитить, а можно унизить, предать, ранить, и даже убить. Нам никто не объявлял войну, но она идет, и не только по тому, что совершаются террористические акты и гибнут мирные граждане, война идет против того, что нам дорого и свято. И на переднем краю этой войны – русские поэты.
Их битва – за родное слово, за отеческие святыни, за домашние очаги, за великую русскую историю, за сохранение и возвеличивание наших побед…».
Выступления поэтов, вдохновенно читавших свои стихи, лишь подтвердили эти слова. Зал замолкал, ловя каждое слово, а затем взрывался аплодисментами, благодаря ими за стихи, которые легко находили путь к сердцам слушателей, а самые пронзительные строки не раз заставляли наиболее чувствительных вытирать слёзы. Ещё бы! Ведь темы большинства стихов были о главном – о родном уголке, семье, об исторических событиях в жизни нашей страны и вере в её величие.
Органичным продолжение вечера стало выступление известного псковского коллектива – ансамбля русской музыки «Псков» .

Фото автора

LI Всероссийский Пушкинский праздник поэзии. Взгляд участника.

Игорь Смолькин-Изборцев

LI Всероссийский Пушкинский праздник поэзии

Первые впечатления – самые яркие.
Встречаюсь с друзьями, которых не видел целую вечность. Скупые мужские объятия, слова, пожелания… Впереди еще одна вечность – вечность 51-го праздника поэзии…
Далее – автобус, Киевское шоссе, Новгородка, Пушкинские Горы… У меня отличный номер, две комнаты, два граненых стакана, пока еще пустых…

В 18-00 НКЦ. Волнуюсь, Впрочем, напрасно. Нас передвигают, Дюжеву не вдюжь выступать вторым, нужно первым. Спешит куда-то уехать. Ну что ж, деньги получил, можно и покапризничать. Выходит на сцену, капризничает… Делает это неплохо… Правда, переигрывает… Ужасно читает письмо Татьяны, гримасничает, визжит… Такую Татьяну только в дурдом… Мне пришла СМС, достаю из пакета телефон. Дюжев не сдюжил, подошел к краю сцены и машет мне рукой (мол, убери пакет). Убрал. Улыбнулся. Он же стряхнул на нас пот. То ли платка у него не было, то ли не положено пользоваться платком. Ладно… Дюжева сдюжели…

Выступаю я. Говорю:
Две с половиной тысячи лет назад греческому философу Гераклиту из Эфеса пришла в голову мысль, что «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку». Он поделился своим озарением с учениками, а те разнесли эту весть по миру. С тех пор и до ныне мы твердим, что дважды в одну и ту же реку не войти … И поскольку все меняется само по себе, то и нам можно и нужно все вокруг себя менять: классику на авнгард, традицию на эксперимент и т.д., вот и Пушкинский праздник поэзии тоже можно и нужно постоянно менять в угоду чьим-то мнениям и представлениям… Бедный Гераклит, ведь нерадивые его ученики не досказали его мысль до конца. А полностью она звучала так: «В одну и ту же реку нельзя войти дважды и нельзя дважды застигнуть смертную природу в одном и том же состоянии». Смертную природу! То есть его утверждение не распространяется на вещи бессмертные! На ценности нравственные, духовные, культурные! Именно к таким непреходящим ценностям относится Александр Сергеевич Пушкин! И Пушкинский праздник поэзии, как плоть от плоти его, по большей части также. Поэтому, думается, нельзя передвигать его части, как реквизит перед спектаклем, нам надо беречь традиции этого праздника, его устои, сохранять их и передавать грядущим поколениям.
А что же касается полноводной реки Всероссийского Пушкинского праздника поэзии, то если однажды войдешь в их чарующие волшебством поэзии глубины, то навсегда пленишься желанием приходить сюда вновь и вновь. Так и случилось однажды с поэтом от Бога, с русским самородком Владимиром Андреевичем Костровым. Побывав несколько десятилетий назад на Пушкинской поляне, он, впоследствии, более тридцати раз приезжал сюда, став со временем символом праздника, его самой яркой эмблемой. Уже будучи весьма преклонных лет, преодолевая немощи и болезни, он стремился к Пушкину, в Михайловское, не зная, хватит ли сил вернуться домой. В этом году болезнь оказалась сильнее его желания приехать. Он не сможет лично выйти на эту сцену, чтобы приветствовать вас, но он поручил сделать это мне. Он попросил, чтобы я прочитал стихотворение «Видение на озере». Я очень горжусь, что это стихотворение Костров посвятил мне:
Чтобы за подземными трудами
Не разъединились дух и плоть,
Небосвод с луною и звездами
Опрокинул в озеро Господь.
Чтобы жизнь коротенькая наша
Поняла, кто с нею говорит,
Влагою наполненная чаша
Плавится, искрится и горит.
Чтоб с неколебимым постоянством
Ободрить и вразумить людей,
Он пустил в надводное пространство
Пару белоснежных лебедей.
Чтоб сказать, что красота всесильна,
Как любовь, стучащая в крови,
Птицы спрятали друг другу в крылья
Золотые головы свои.
Господи, яви такую милость,
Чтобы вновь увидеть удалось,
Как ночное озеро светилось,
Чтобы нам, как лебедям, любилось,
Чтобы сердце пело и рвалось.
Чтоб, как знак невидимой опоры,
К нам на предстоящие века
Плыл ваш благовест, Святые горы,
И сияли вы издалека.

Чуть позже торжественный ужин в Мраморном зале НКЦ.

Утро, монастырь, могила поэта… Красавцы Тюленев и Скиф читают стихи… В тему…

Далее поляна. Должен отметить, ведущий Дмитрий Волхонов отлично справляется со своей работой. Ставлю ему отметку «пять».

Да, вот и мой черед идти на сцену, говорю:
Есть ли у этой поляны память? Думается, что да, иначе, было бы несправедливо. Столько всего видела она за свой длинный век! Александр Сергеевич мерил шагами ее зеленые бархатные ковры, и здесь его «Святое провиденье осенило» и сама поэзия в образе Ангела-утешителя, благословляла его вышним благословением. А сколько лиц, сколько людей за все минувшие годы приходили сюда, чтобы поклониться, воздать хвалу всенародному любимцу Александру Сергеевичу Пушкину! Вот и Всероссийский праздник поэзии уж 51-й раз раскидывает здесь свои поэтические шатры и опять тысячи лиц и голоса десятков поэтов, принесшие в дар этому святому месту свои лучшие стихи, и вы, благодарные слушатели… Вы не поверите, но находятся такие, кто утверждает, что поэзия вышла из моды, сюда, на поляну люди приезжают в поисках развлечений, чтобы посмотреть выступления артистов, послушать музыку. Думаю, что это не так, думаю, что здесь, на празднике поэзии, поэзия – всему венец! Поддержите аплодисментами, если я прав. Спасибо.
Вы знаете, вот эта волшебная поэтическая атмосфера вдохновляет к написанию стихов не только поэтов, но и прозаиков. Один из таких вдохновленных прозаиков перед вами.
И я готов прочитать свое небольшое стихотворение, которое называется «Современному писателю и не только ему»
Мне кажется, в России писатель каждый (впрочем, кто у нас в России не писатель?) не может жить, не помня, что где-то — рядом или в отдаленье — находится гора Синичья, ставшая однажды вершиной мира величайшей, где чутким сном — сном гения — спит Пушкин, в ожидании грядущего Суда и Воскресения.
Да, сон его глубок, но чуток. И фальшь, обман, лукавство – будь то в стихах иль прозе, иль в быту пронзают стрелами его остывшее, но все еще живое сердце.
Быть может, нам честнее быть? И строже – к себе и к людям?
И коли дал Господь талант, то, может быть, нельзя разменивать его на деньги, на металл? Ведь гибнут люди…
Творить свободно, искренне и честно… Быть может так нам поступать? И в прозе, и в стихах, и просто в жизни – во всем, со всеми. Так?
А что там Пушкин? Спит. И сон его глубок, но чуток. И сердце, переставшее однажды биться, покоя ищет в ожиданье Страшного суда и Воскресенья…Вечером в ресторане гостиницы «Дружба» обсуждаем прошедший день. Две бутылки сухого красного вина. Хорошего. Тосты поэтические. Мои женщины на высоте. Прекрасно читают стихи Лаврецова, Рыжова, Сергеева, Камянчук…
Елки-палки… Какой-то пьяный юноша, из приглашенных театральной дирекцией, подходит к нам, хамит, пытается уличить нас в бездарности… Ну, очень нагло себя ведет. Встаю, вывожу его в соседний зал. Мое слово короткое: «Будешь дальше наглеть, накажу!» Вроде бы понял, к нам более не подходил, но стоял и смотрел издалека…

Утром короткая прогулка по Святым Горам,
Последний поклон Пушкину. Автобус. Дорога домой. В БКЗ филармонии полный зал. Тысяча, не меньше человек. Волнуюсь. Выхожу в темноту зала… Говорю:
Поэт – это воин, который, однажды призванный в строй, уж не будет уволен в запас. Поэт – это вечный солдат…
В прошлом году здесь на этой сцене перед вами выступал сербский поэт Зоран Костичь. Автор многих замечательных стихов и переводов на сербский язык классической мировой поэзии, в том числе Александра Сергеевича Пушкина.
Звучит молитва, вьется дым кадила.
Но что невинным жертвам это пенье,
Когда палач молчит о преступленье?
Это стихотворение – эпитафия погибшим 12 мая 1941 года 1200 сербам — в основном женщинам, детям и старикам. Хорватские фашисты усташи убили их и сожгли в православном храме селенья Глина .
Впервые панихида по ним была отслужена 12 мая 1991 года. Того же дня, когда З. Костич написал это стихотворение и прочитал его над братской могилой с останками убитых фашистами сербов, он был объявлен в розыск властями вновь обретшей независимость Хорватии. За его голову было объявлено крупное денежное вознаграждение… Таковой иногда бывает цена слова поэта.
Впрочем, цена поэтического слова всегда высока, потому что оно — меч обоюдоострый. Им можно возвысить, воспеть, восславить, защитить, а можно унизить, предать, ранить, и даже убить. Нам никто не объявлял войну, но она идет, и не только по тому, что совершаются террористические акты и гибнут мирные граждане, война идет против того, что нам дорого и свято. И на переднем краю этой войны – русские поэты.
Их битва – за родное слово, за отеческие святыни, за домашние очаги, за великую русскую историю, за сохранение и возвеличивание наших побед.
И я счастлив представить вам российских поэтов, которые на этом заключительном литературно-художественном вечере 51-го Всероссийского Пушкинского праздника поэзии своими стихами подтвердят, я надеюсь, истинность моих слов.
Далее представляю поэтов:

Артюхов Евгений Анатольевич. Поэт. Родился 28 февраля 1950 года в подмосковном городе Реутово. Полковник МВД. Работает обозревателем в журнале внутренних войск «На боевом посту».
Но боевой пост поэта Артюхова – это вся Россия, со сей своей необъятной ширью, это ратные поля воинской славы, наши великие и малые победы, наша историческая память…
Потрескалась эмаль на орденах,
поизносились траурные платья,
но та война ещё в людских сердцах
не облеклась в абстрактные понятья.
И слушать никогда не надоест
о выпавшей народу горькой доле:
в рассказах о войне нет общих мест –
лишь братские места у этой боли.
Евгений Артюхов — автор тринадцати поэтических книг, двух томов избранного и четырёх сборников. Его стихотворения включены во многие коллективные сборники и антологии.
Награжден орденом Почета, медалью «За спасение погибавших», знаком «Почетный сотрудник МВД». Лауреат литературных премий им. А.С. Грибоедова (2009), К.М. Симонова (2000), премии МВД РФ (2007). Член Союза писателей СССР и РФ. Заслуженный работник культуры Российской Федерации. Живет в Москве.

Кирюшин Виктор Фёдорович. Большой поэт, переводчик, публицист. Мягкий, утонченный, возвышенный, он умеет заметить, разглядеть то, что недоступно взору большинства других, восхититься красотой обыкновенного цветка, неторопливой русской реки, хрустальной прозрачности родника. Он умеет рассказать обо всем этом читателю высоким языком поэзии. Он пишет, что счастье всегда рядом с нами и надо научиться его беречь.
И все же рай не за горами,
Как нам порою говорят,
А там, где мамины герани
На подоконниках горят.
Член Союза писателей и Союза журналистов России. Секретарь Союза писателей России. Стихи публиковались в журналах «Нева», «Юность», «Континент», «Смена». «Москва» и многих других Автор более чем двух десятков книг. Лауреат Всероссийских премий им. Тютчева «Русский путь», им. Николая Гумилёва, Международной премии им. Андрея Платонова, Независимой премии им. Бориса Корнилова. Заслуженный работник культуры Российской Федерации. Живёт в Москве.

Тюленев Игорь Николаевич. Поэт. Талантливый, ироничный, любящий, по настоящему живой.
Хорошо, собравшись в путь,
Выпить солнце из бокала!
Хорошо, расправить грудь,
Вспыхнув словно нить накала.
Он желанный гость в любой аудитории – и в молодежной, и среди сверстников и у представителей старших поколений. Он искренен, точен в слове, бесконечно талантлив и предан русской классической поэзии и ее Солнцу Александру Сергеевичу Пушкину:
По родным полям шагать
И считать года кукушке.
Здравствуй, Божья благодать,
Александр Сергеич Пушкин!
Игорь Тюленев — автор 21 сборника стихов и более трех сотен публикаций во всесоюзных альманахах, сборниках, литературно-художественных журналах.
Лауреат Всесоюзного литературного конкурса им. Н.Островского. Лауреат премии им. Фатиха Карима, премии Союза писателей России «Традиция» и многих др. Стихи переведены на английский, французский, немецкий, румынский, сербский, болгарский языки.

Владимир Петрович Скиф, сибиряк, иркутянин, известный русский поэт. Отец троих детей и автор 25 книг, лауреат премий имени Ершова, Эдуарда Володина, Николая Клюева и многих др. И еще он человек большой возвышенной души. В глазах Владимира Скифа плещется Байкал, и в поэзии его, морозной, свежей и по-сибирски крепкой, играет волнами «Славное море — священный Байкал»:
И мой Байкал. И этот чистый свет,
Мои глаза и душу напоивший.
Я не загинул. Я ещё поэт,
Не зря, быть может, на земле светивший
Скиф – плоть от плоти России, он вырос на русской почве, крона его таланта шумит в русских поэтических рощах и дубравах.
Член Союза писателей России с 1989 г., Секретарь Правления Союза писателей России, член Приёмной коллегии Союза писателей России, член редколлегии журнала «Подъем» (Воронеж), заведующий отделом поэзии журнала «Сибирь».

В 2014 году у Союза писателей России появилось еще одно региональное отделение – Организация Союза писателей России в Республике Крым и Севастополе. Организация призвана объединить крымских и севастопольских писателей с целью активной интеграции писательского сообщества Крыма и Севастополя в культурное поле России. Эти уставные задачи успешно реализуются. Писатели Крыма и Севастополя в последние годы стали участниками многих общероссийских литературных мероприятий. Так гостем 51-го Пушкинского праздника поэзии является Председатель Правления Севастопольского регионального отделения Союза писателей России Татьяна Андреевна Воронина — прозаик, Секретарь Правления Союза писателей России, член Союза журналистов России., главный редактор газеты «Литературная газета + Курьер культуры: Крым — Севастополь». Руководитель Севастопольского творческого объединения литераторов «СТОЛ», автор сборников для детей «Они приближали Победу» и «Удивительные встречи», семи повестей, многих рассказов, Лауреат Всероссийской литературной премии имени Николая Гумилёва, форума «Общественное признание». Живет в г. Севастополь.

Александров Анатолий Алексеевич. Поэт, ученый, исследователь. Кандидат исторических наук. Автор трех научных монографий и более ста двадцати научно-популярных статей. Но прежде всего, он художник слова, бесконечно преданный отечественной словесности, поэзии, России:
Поэзия русская – в силе,
Сияют на солнце слова –
Россия, Россия, Россия,
Которая вечно жива!
Стихи печатались во многих сборниках псковских поэтов и в сборниках МАПП, а также в петербургском литературном сборнике «Вокзал». Автор сборника стихов «…И Пскова вечная дорога». Член Союза писателей РФ, член МАПП. Живет в Пскове.

Рыжова Татьяна Семеновна. Кандидат филологических наук, доцент, поэт и переводчик, член Союза писателей России и Международной ассоциации писателей и публицистов. Но прежде всего – талантливый, самобытный Поэт. Из тех счастливых художников слова, кто с младых ногтей посвятил себя поэтическому служению, пушкинской музе:
Далёким утром, осенью ненастной,
Меня Татьяной мама нарекла,
Чтоб, именем став к Пушкину причастной,
Я жизнь прожить возвышенно смогла.
Татьяна Рыжова отмечена дипломом Союза переводчиков России как лауреат международного Евразийского конкурса на лучший поэтический перевод. Автор сборников стихов «Рядом с мамой на этой земле», «Религия сердца», «Чистота»,
На стихи Т.С. Рыжовой написаны ряд песен псковскими композиторами.
Живёт в Пскове.

Сергеева Вера Михайловна. Поэт. Член Союза писателей России. Майор МВД в отставке. Она защитник, борец за торжество правды. Она умеет по настоящему любить – и человека, и малую родину и родную страну, умеет восхищаться, умеет воспевать то, что ей дорого в своих замечательных стихах, а вдохновение, силу черпает в отеческой вере православной:
Храни меня, мой крест нательный,
Мне светом истины свети.
И в ясный день, и в день метельный,
Не дай упасть мне на пути.
Вера Сергеева печаталась в литературных альманахах: «Скобари», «Земляки», г. Псков, «Родная Ладога» г. Санкт-Петербург, и др. Вышли отдельные книги: «Межсезонье» (Санкт-Петербург, 1998), «На перепутье дум» (Псков, 2000), «За розовой далью» (Псков, 2002), «Прощёное воскресенье» (Великие Луки, 2005), «Фиалковый ветер», (Псков, 2010).

Вот такой был праздник. LI Всероссийский Пушкинский праздник поэзии