КСЕНИЯ ГИЛЬМАН
г. Воскресенск Московской обл.
Второе место
в «Открытой номинации» поэтического конкурса
«Словенское поле — 2018»
АНГЕЛАМ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА
Что знаю я о вас, минувших прежде, чем Бог затеплил мысль обо мне,
Цари в поистрепавшейся одежде, пророки, жизнь топившие в вине,
Шуты, свой век сложившие на плахе, калики между проклятых калек,
Бретёры, чьи крылатые рубахи соломою набил железный век,
Чьи переписки – вскрыты и затерты чтецами любопытными до дыр,
Чьи, золотом покрытые, реторты еще, порой, полны живой воды,
Чьи почерки остры, и вести – святы, апокрифы – Евангелий новей,
Любви ее величества солдаты, побочный цвет адамовых кровей?
Что знаю я? Оправленные в святцы, скупые сводки истин прописных
О том, как вы умели улыбаться, долбя в снегу могилы для родных,
Умели плакать по чужим потерям, за всех болеть, за всех сходить с ума
И узнавать своих по белым перьям, столкнувшись с ними спьяну и впотьмах.
Вы заедали сухарями горе, тоскуя по парному молоку,
Затягивали с голоду на горле, как длинный шарф, суровую пеньку,
Но не фальцетом пели под прицелом, а, молча, продавали души в рай
Рифмуя всякий вздор перед расстрелом, как будто смерть – еще одна игра…
Но вот они, в пыли на книжных полках, пока вокруг шумит железный лес,
Не канувшие в домыслах и толках осколки звезд, украденных с небес!
Вам жгли уголья узкие ладони, не знавшие иного ремесла,
Затем ли, чтоб потомок посторонний, от пепла задымясь, сгорел дотла?
Глашатаи простуженной эпохи, взошедшие с крестами на Парнас,
Бросая нам с высот сухие крохи, молитесь вашим ангелам о нас.
Глядите на уловленные души с улыбкою во весь небесный свод,
Бродя по божьим хлябям, как по суше, и наши сны предвидя наперед.
ВЕНОК ПОЭТОВ
«Факел, ночь, последнее объятье,
За порогом дикий вопль судьбы.
Он из ада ей послал проклятье
И в раю не мог ее забыть…»
А. Ахматова («Данте»)
Как профиль Данте – слепок пустоты –
И профиль Анны – женщины! – похожи…
Вы никогда не думали о том же?
Два божьих дара, общие черты…
Излом судьбы, высоких скул излом,
Изгнание, скитания по аду
Средь пишущих за славу, за награду –
За звон и золотой металлолом…
Два языка, два слога, два венца,
Два выходца из песенного пекла,
Клюющих сердце вечности, птенца…
Которое столетие на дворе..?
В одном чину – кто возрожден из пепла,
И та, что опочила в серебре.
АННИН ХЛЕБ
Памяти Марины Цветаевой
На заре я нынче поднялась: смыла струпья, вычистила перья…
Уж к обеду налетаюсь всласть! Не к тому ли нынче все поверья:
Пролила последнюю водицу, в зеркалах не видела себя…
Стало быть, во-истину, скорбям наступило время прекратиться.
Аннин хлеб отбившая вчера, проронив последнюю канцону,
Я иду – каликой со двора – прямо к Мандельштаму и к Эфрону.
Те же, кто останется дневать, пусть уважат песней, коль не мессой…
Снова станет спящею принцессой всем сынам троюродная мать!
И короткой челкою моей, и глазами – звездно исподлобья! –
Стану я любезна, соловей, не народу, так земной утробе.
Не меняла я моей стези: что на сердце – щедро проливала,
Во гробы гвоздей не забивала, во кресты друзей, что не мои…
Помяните ту, что по зиме не согрела крылышек югами,
Что у божьей шали – в бахроме, и в реке любви – меж берегами.
Что креста несомого – не лгать! – и не знала веса за плечами…
За такое здесь не привечали: не сержусь, что месса не долга!
Вот уж я, по крохам разнята, доедаю хлеб мой в мертвом доме,
Где в пыли столетней все места для икон, да пол в сухой соломе…
Коль повинна, Анна, извини! Не хотела взять твоей юдоли!
Доживи, набатом дозвони, придержу зарю твою дотоле…
Вот стою на жердочке скамьи, как на островке средь белой ночи…
Ты отвел ли место средь своих в паводке Твоем приблудной дочке?
Дай-ка, потянуся я носком, скину вес, оставленного тела…
Вот – гляди-ка, Господи! – взлетела и нырнула сразу глубоко…
Второе место
в поэтическом конкурсе
«Мы воли и огня поводыри…» посвящённом 95-летию
со дня рождения поэта-воина Игоря Григорьева
ПОЭТУ
«…Ты пользы, пользы в нем не зришь.
Но мрамор сей ведь бог!»
А.С. Пушкин
Август… Достать бы чернил и заплакать, сети забросив в знакомый хорей…
Чтобы, очнувшись, приветствовать слякоть, пряча озноб в шерстяном сентябре.
Помнишь? То самое странное чувство: в школу не завтра, но каплет вода…
Благ до седин изучивший искусство жить этим днем, а не в тщетном всегда!
Бродишь по дому, в себе неприкаян, точно уроки не хочешь учить:
Сам себе – змей-искуситель и Каин, сам себе – в мир ариаднина нить.
Что там саднит, не давая покоя? Столько ведь листьев еще на ветвях…
Август, ты знаешь, он – время такое… Если и плакать, то лучше – в стихах.
Эта привычка – приветом из детства – чувствовать осени издалека…
Жил – да не нажил надежного средства, чтобы молчать от звонка до звонка.
Сладкие сны до последнего длящий – благ, ибо Царство ему отойдет!
Только наследство – всегда через ящик… Веруй и пой, прописной идиот!
Ты же – иной, ты – вовне и – за гранью, ты не уверовал в будущий рай…
Вот и сиди и костлявою дланью слезы с бумаги своей вытирай.
Может, случится тебе раствориться в этой сырой беспробудной тоске,
Припоминая увядшие лица и города, что росли на песке.
Может, из хлама минувшего мира, выцветших фантиков прошлых судеб
Выудит что-нибудь битая лира всем – на потеху, поэту – на хлеб…
Может, и выйдет из стертых аккордов, строф перечеркнутых в свете утра
Ром – твоему корабельному черту и для темницы твоей – мишура.
Что там саднит? Иль засела иголка смертью кощеевой возле виска..?
Ты же поэт – и ни в поисках толка ты подпирал головой облака.
Даже теперь ты, в седеющем детстве,– пастырь анапестов, пасынок звезд…
Что же ты всуе все просишь о средстве, чтобы дремать и молчать в полный рост?
Перейти на страницу с итогами конкурсов, проведённых в рамках фестиваля
Вадим Терёхин
Игорь Тюленев
Вита Пшеничная
