Второе место
в номинации «Профи» поэтического конкурса
«Словенское поле — 2016»
|
|
Любовь Колесник
|
* * *
Наводнённый варягами, фрицами выжженный город,
я любила тебя и стеснялась, как пьющую мать.
Сколько будешь в пустыне, пустыней?
Как Мойша, лет сорок? —
чтоб себя изменить — или что-то хотя бы понять.
Здесь крутые холмы и великие прежде заводы,
здесь речные откосы заплёсканы памятью войн,
тут святые отцы
и купцы,
тут дела и заботы,
только память над Волгой — как вдовий отчаянный вой…
В забурьяненых парках шпана полосует скамейки,
треть моих одноклассников умерли или сидят.
Я по пыльным дорогам старательно делаю змейки,
поминая бомбёжку и тщетно полёгших солдат.
По путям неметёным без страха хожу даже ночью…
Не боюсь темноты, но мой ужас другой и сильней:
что душой обезбожен, как улицами обесточен,
город; ты меня жжёшь, как велел преподобный Матфей,
чтобы было светло и не холодно мирно жующим.
Ты не любишь меня.
Ну, а я в тебе просто живу.
Сколько ты простоишь на изломе меж прошлым и сущим?
Моя мать никогда не пила.
Уезжаю в Москву.
* * *
В старинном светлом городе Торжке
цветет осока в маленькой реке.
Пылят дороги, кротко тлеют церкви.
Все, как везде:
на памятнике цепи,
я на машине
в телефон смотрю
и пальцами с далеким говорю
неслышными и тайными словами.
Все, как всегда:
я здесь, но я не с вами.
Колдобины,
отцветшая сирень…
Окно открыто.
Панова свирель
перепевает радиобурду.
Я «в домике» рыдаю на ходу.
Так больно — но так правильно и надо! —
И сердце, переполненное адом,
под лепестками топится в реке
в старинном светлом городе Торжке.
* * *
Радищев матерился точно так,
как я, увязнув в расписные хляби.
— Опять застряла! Погоняй, дурак!
У трав по берегам дорог оттенок жабий,
их трогаешь, и на ладонях грязь
от тысяч здесь проехавших, прошедших.
— Ну, мертвая! Резвее понеслась!
Кто бродит тут? Слепец и сумасшедший
меж Питером блуждает и Москвой.
Шаверма, шаурма… Бордюр, поребрик…
Радищев спит, кивая головой —
он так войдет в нечитанный учебник.
Все тот же мост, и там опять ремонт,
как в тысяча семьсот бог весь каком-то,
и бригадир пьянчуга, идиот,
мерзавец, вор; и тянется раскопка.
Здесь экскаватор водит крепостной,
и барин наземь харкает из «прадо».
Радищев, милый, выпейте со мной,
не откажите, нам обоим надо!
Похмелье. Тошно. Значит, я живу.
Я, значит, еду. — Н-но, пошла, подруга!
Беспечный путь из Питера в Москву,
Дорога от Москвы до Петербурга.