Валентин Павлович Краснопевцев (1933-2003)

Поэт и прозаик. Член Союза писателей России. Родился в городе Великие Луки. Закончил отделение журналистики Ленинградского университета. Долгие годы работал журналистом в Торопце, Великих Луках, Пскове, редактором Лениздата. Автор более двадцати книг и многочисленных публикаций в литературных сборниках.

1941-й

Память стонет от боли,
Не позабыв ничего.
Блёклое видится поле
Страшного года того.

Коршуны над эшелоном
Круто слетают с небес.
Высыпали из вагонов.
Рядом – спасительный лес.

Но одинокий упрямо
Голос тревожный зовет:
«Мамочка, что же ты, мама?
Поезд без нас отойдёт!»

…Ждать недосуг эшелону,
Оповещает окрест.
Сгорбился под небосклоном
Наспех сколоченный крест.

Поезд увозит сиротство,
И онемелая даль
Сделалась менее ростом,
Выплакав с горя печаль.

Сны взрываются

Сны взрываются, начинённые,
В дрожь бросают фугасные сны:
Над просторами опалёнными
Снова черное небо войны.

Небо страшное, глухо-беззвёздное.
И земля – не пух, а гранит.
И дыхание смерти морозное
Душу заново леденит.

Безымянной речушки излучина,
Изувеченные сады,
И опять пустота дремучая,
И опять – «Сестричка, воды-ы…»

В снах годами ничто не исправлено,
Ни полслова и ни запятой…
Поднимайся! Утри испарину –
Время день начинать трудовой.

В госпитале

У нянечки работы
                           вдосталь,
И, благодарны за уход,
Ей раненые скажут
                           попросту:
— Пускай мальчонка к
                           нам зайдет.
И станут ждать того
                           свиданья,
Печенья запасая впрок.

…Несмело госпиталя
                                 здания
Переступаю я порог.
И кто-то, весь
                           перебинтованный,
С трудом на койке привстает
И словом тихим и
                           взволнованным,
Настойчиво к себе зовет.
И мне суёт он
                           шоколадину,
И смотрит жалостно в
                           упор.
И долго-долго после
                           гладит он
Мальчишечьих волос
                           вихор,
И гладит остренькие
                           плечики,
И заклинает горячо,
Герой – солдат, войной
                           иссеченный:
— Будь другом,
                           Приходи ещё!

Хлеб

Вкус горелого сахара, сладковато-прогорклого,
Для мальчишек военной поры новым
лакомством ставшего, —
Как пролог той грозы, небывало жестокой и
                                                             долгой,
Как наследье бомбёжки путей и вокзала нашего.

Вкус льняного жмыха, которым – подумайте! –
                                                прежде скотину кормили,
И картофелины мороженой кругляши, что
                           пекли на спине мы буржуйки горячей.
Все без соли, понятно. А чай без чаинки единой,
                                     что мы крупною солью сластили.
Как же многое вдруг изменилось и стало с
                                                      войною иначе!
И шибающий в нос вкус свекольной ботвы, от
                                               которой мутило и рвало, —
Этот суп из воды и будыльев весною был
                                                      пищей обычной.
И волшебный поистине вкус – никогда не
                                                      поешь до отвала! –
Хлеба тонкой краюхи, в ту пору, увы,
                                                      экзотичной.

Шла пехота вперёд, напролом, и ползли
                                                      неуклюжие танки,
И строчил пулемёт, и гремел орудийный
                                                              набат.
Приближали победу простецкие с виду
                                                              буханки,
Что сегодня у нас в магазинах навалом на
                                                      полках лежат.

***

Долго пуля летела,
Кусочек свинца,
Кабы только задела –
Скосила отца.

Он сказал нам, прощаясь:
«Вот, родные сыны,
Эта пуля домчалась
С прошедшей войны…»

Пули те на излете
Продолжают свистеть,
Бьют по бывшей пехоте,
Сеют раннюю смерть.

И рассветы лучисты,
И тих небосклон,
И, за давностью выстрелов,
Не поставишь заслон.