 |
Сергей Горшков
|
Моему другу Ивану Васильевичу…
СОМ
(быль-небыль)
Двое выбираются на маленький песчаный бережок небольшого лесного озерца. Один из них – крупного телосложения, излишне суетливый, что и понятно, поскольку это он, вероятнее всего, эту вылазку на рыбалку и затеял, да и ещё и притащил с собой товарища более скромных «габаритов».
Сумеречное утро ещё стелет по воде туман. Ветерок пытается унести его в сторону, но туман не спешит уходить, прячась где-то в зарослях камыша.
– Во, – сообщает Большой, – добрались.
– Щас я тебе покажу, – торопится он. – Ща-а!
Сбрасывает поклажу. Авоська бутылками гремит.
Гремит, а не звенит. Звенит – это на обратнем пути. Всё ж мы – интеллигенты: пустую тару не кидаем, где попало. Для неё имеется пластиковый контейнер на остановке у того направления, что называют дорогой. На нём так и написано, красным по зелёному: «Для мусора». Именно, «Для…», а не «Мусор». Любой грамотный человек разницу-то понимат.
Тот, что поменьше, тоже рюкзак сымает и кладёт осторожно на песок. Рядом – удочки, прямо из магазина. Новенький! Кто ж ему доверит нести авоську – самое ценное на рыбалке?
– Щас, – бегает в нетерпении по бережку Большой. – Вот! Здесь это место!
Дрожащим пальцем указывает куда-то в центр водоёма:
– В прошлом годе я тут такого сома тащил – во!
Он отмеряет руками метра два с половиной, невольно заставляя Маленького отступить из-за узости бережка.
Маленький удивлённо-заинтересованно:
– Вытащил?
Большой в ответ произнёс:
– Куды там? Ушёл!
С грустью произнёс. Присел на корточки, сжимая в горсть мокрый песок:
– Я его почти до берега довёл! Часа два бодались, думал – всё, моя взяла!
У Большого даже голос сделался глухим каким-то:
– Куды там.… Оборвал.… Оборвал лесу! Прям у ног почти. Ушёл, язви его в качель!
И почти сразу Большой сменил грусть в голосе на весёлый тон, вскакивая и сжимая Маленького в плечах на мгновение:
– Вдвоём возьмём!
Уверенно так сказал, и опять к воспоминаниям вернулся:
– Мне б тогда кто подмог маненько! В воду зайти нужно было и сачком его снизу! Али крюком! Крюком надёжнее.
Сдвинув кепку, Большой почесал голову:
– Омут здесь. Глыбина…
Маленький озабоченно и с некоторым испугом:
– Омут, говоришь? Глубоко?
Большой:
– Ну да, омут. Глыбь! Как измерить-то? Но это точно – дна, считай, что и нет! Пробовал. Тут три шага, потом удилищем пробовал – дыра! «Чёрный квадрат» Малевича, одним словом.
Большой разложил алюминиевый стульчик, сел на брезентовую сидушку, достал пачку папирос, выщелкнул одну, прикурил, затянулся, и выдохнул клуб дыма, сравнимый разве что с плотным туманом, что прикрывал лесное озерцо.
Маленький сделал то же самое. Только не закурил.
– «Чёрный квадрат» Малевича – это три слова, – поправил он.
– А, какая разница, – вздохнул Большой, махнув зажатой в пальцах папиросой. – Чёрный – он и есть чёрный. И что хотел сказать? Ну, этот, художник который? Там что? Ну, что за этим квадрантом спрятано? И ты не знаешь. И я не знаю. И нихто не знает! А я тебе так скажу…
Большой повертел головой на предмет отсутствия других рыбаков и, уже немного тише, продолжил:
– Глыбь там, и никем невиданное!
Он кивнул в сторону озерца:
– Так и тут. Я за пять минут это… за пять минут обошёл. Только камыш да осока. А в середине – дыра! Чёрная!
Маленький протянул сочувственно:
– Да уж!
И добавил:
– Кстати, у этого квадрата все стороны разной длины.
Большой:
– А я о чём? Если так, то почему – квадрат?
Маленький:
– Не знаю. Авторский замысел.
Большой:
– Вот! А я о чём? Всегда так на Руси: за что ни возьмись, всё с подвохом да с подходом своим. И во всём свой замысел. И здесь тоже замысел! И в этом замысле есть сом!
…
Когда палатка была уже установлена, над костерком – котелок с ухой, у берега кусок брезента расстелен, а эти двое лежали и смотрели в небо, Большой подытожил, выпуская в небо ещё один клуб дыма очередной папиросы:
– Если где-то что-то изъяли, значит, где-то это что-то поставили. Обязательно! Может, горы каки. Суть едина: хучь большие, хучь маленькие, а ежели в душу? Так энтот самый квадрант чёрный не даёт понять, что там за ним. Гадай, не гадай – загадка сие и есть. За-всегда так на Руси: большая глыба аль камешек придорожный, а внутрь глянешь – омут! И что-то там есть. Одним словом – глыбь!
Моему доброму наставнику и другу
Татьяне Викторовне Гореликовой
посвящается…
ПТИЧКА
(сказ)
В первых числах января на свет появилась птичка.
Родители птички долго не могли выбрать ей имя. В конце концов, осталось два варианта. Один – это «Свет Земли» или «Светящая». Второй – это «Устроительница» или «Тайна».
Бог смотрел на «метания» родителей, смотрел, и решил, пусть будет ей имя «Устроительница». И праздник как раз намечается для тех, кто всю свою земную жизнь будут и сами учиться и других учить, как мир на земле да радость устраивать. Вот и птичка будет учиться, и дарить радость всему миру. А почему – это и станет «Тайной».
Конечно, родители спросили, почему не «Свет Земли»?
На их вопрос Создатель ответил просто: «Не стоит переживать по поводу имени. Птичка ваша – ма-ленькая, но ответственность на себя огромную взвалит. Она будет петь. И чтобы её пение услышали все, она поднимется на огромную высоту. Однако она – не орёл, чтобы парить в поднебесье в потоках воздуха и лишь лёгкими и скупыми движениями крыльев корректировать свой полёт и высоту, с которой он наблюдает за жизнью на поверхности земли. Ей понадобятся все свои силы, чтобы махать этими маленькими крылышками, чтобы удержаться там – в поднебесье. И пока она поёт, я её поддержу. А когда она песни свои прервёт, приму в свои ладони. Не беспокойтесь за свою птичку!».
Так и смирились родители перед Божественной логикой. И стали наставлять свою детку, как красиво петь.
И птичка запела. И, как и предрекал ей Бог, изо всех своих малых сил взлетела на огромную высоту. Даже орёл удивился, увидев рядом с собой это крохотное творение. Хотел что-то сказать по поводу того, кому какая высота дозволена, да не успел – птичка запела. Заслушался орёл этим невероятным пением. Даже ближе подлетел, чтобы взмахом своих огромных крыльев поддержать эту кроху на высоте.
Так они и «бороздили» небесный океан: орёл наблюдал за тем, чтобы воля Бога на земле исполнялась, а птичка пела для всех тех, кто на этой самой земле волю Бога исполняет. И каждый, кто был внизу, поднимал к небу свою голову, чтобы услышать, как поёт птичка, ибо увидеть её было невозможно – высоко слишком.
Так год за годом птичка росла, продолжая петь для всех и для каждого в отдельности. И внимали ей уставшие путники, и ложились на землю, и засыпали под звуки её песен. И им снились неведомые кущи, уютные оазисы, где отдыхали души их предков. И сердцам их, и душам было тепло от этого пения. Ведь если твои предки чувствуют себя хорошо, знают о неизбежности встречи с тобой, и ты это знаешь, то, что может разрушить единство родов земных? Ничто и никто! А когда просыпались они, отдохнув и душой и телом, то вдруг понимали, куда им идти далее, ибо песни птички небес-ной каждому рассказывали о его дороге, его пути.
Шли годы. Птичка иногда спускалась на землю. Зов предков говорил ей, что нельзя оставлять этот мир без потомства. И она блюла законы предков, спускаясь с высоты лишь за тем, чтобы удостовериться, что её детки растут, что у них уже появились свои детки. И все они слушают песни птички небесной. Почему? Так она же в песнях рассказывает им о том, как нужно правильно и в мире жить между собой, как это – радоваться каждому дню земной жизни, как приносить пользу своими труда-ми всем живущим на планете. Ведь каждый из нас так нужен всему мирозданию!
Но однажды наступил тот день, когда она уже не спустилась на землю. Песни её продолжали звучать в поднебесье, а она не смогла больше махать крылышками. И даже орёл ничем не мог помочь, и только слеза в уголке его зорких глаз выдавала его грусть, пусть и говорят, что орлы не плачут.
А что же с птичкой?
Хотите – верьте, хотите – не верьте, но утром того дня она вдруг осознала, что у неё больше нет сил. Нет, не на пение, а на то, чтобы удержаться в небесах. И птичка упала. Она неслась маленьким комочком сквозь звуки осеннего дождя, что плакал вместе с ней. Однако чьи-то ласковые руки под-хватили её в этом головокружительном падении.
«Кто ты?», – спросила, всхлипывая, птичка.
«Я – тот, кто создал этот мир. А ты наполнила моё создание своим пением. Как же я могу тебя бросить?», – ответил тот, кто держал обессилевшую птичку в своих руках.
«Так ты – Он?», – вскрикнула она удивлённо. – «А где же ты был, когда у меня кончались силы, когда я уже не могла больше летать и петь?».
«Глупенькая, я был с тобой рядом всегда. И буду рядом всегда. И твои песни будут давать силы всем живущим в моём мире, и утешать их души и впредь. А тебе пришла пора отдохнуть. Вот потому я и забираю тебя к себе», – ответил ей этот кто-то – невидимый, но большой.
«А что же станет с моими детками без меня?», – обеспокоенно воскликнула птичка.
Создатель, а это, несомненно, был он, озадаченно почесал голову, удерживая птичку в одной ладони, а затем произнёс: «Что ж ты такая маленькая, такая голосистая, такая умная, а меня совсем не слышишь! Я же обещал твоим родителям, что позабочусь о тебе. Это означает, что и о детях твоих я то-же позабочусь. И уже это сделал. А песни твои так и будут продолжать радовать, давать надежду всем страждущим во веки веков. Что же ты хочешь от меня ещё? Пришло твоё время – отдыхай, глупышка!».
И птичка смирилась, уютно улеглась в Божественной ладони, и уснула. И ей снились все те радостные сны, о которых она пела, но на которые у неё никогда не хватало времени, чтобы их послушать. Теперь пришло её время – слушать песни свои.
2018
ы, о которых она пела, но на которые у неё никогда не хватало времени, чтобы их послушать. Теперь пришло её время – слушать песни свои.
2018