Поэт, публицист,  литературный редактор, член Союза писателей России.
Родилась 7 ноября 1946 года в посёлке Чихачёво Ашевского  (ныне ‒ Бежаницкого) района Псковской области, в совсем глухом месте, если бы не железная дорога, оживлявшая поселковую жизнь грохотом пролетавших мимо поездов. Отец, Василий Иванович Молев,  комсомольский, затем партийный работник. Мать, Клавдия Алексеевна Молева (Голованова),  фельдшер.
Детство будущей поэтессы прошло в окружении деда Ивана Егоровича Молева, который за отличие в Первой мировой войне был награжден Георгиевским крестом и бабушки Арины, которая не умела читать, но при этом была красавицей и большой молитвенницей,  а также старшей сестры Людмилы, затейницы и самой первой подруги детства. Скромный деревенский послевоенный быт, искренняя религиозность бабушки стали яркими впечатлениями детства. По признанию поэтессы, деревня «на всю жизнь одарила меня любовью к лесным просторам, народным песням, пляскам и к стихам».
Родители, хорошо знавшие и любившие русскую литературу, привили и девочке любовь к поэзии. Светлана с ранних лет читала наизусть А.С. Пушкина, Н.А. Некрасова, С.А. Есенина. Рисовала, играла в школьном духовом оркестре, была активной общественницей. В семнадцать лет начала публиковать свои стихи в псковской молодежной газете «Молодой ленинец». Публикации принесли ей известность.
В восемнадцать лет юная поэтесса  поступает на заочное отделение Литературного института имени Горького, и в кругу её друзей появились известные во всем мире люди: поэт Николай Рубцов и драматург Александр Вампилов.
В 1967 году, при поддержке маститых псковских поэтов Льва Малякова и Игоря Григорьева, а также  редактора Бориса Друяна, выходит её первый поэтический сборник «Подснежники». Критики оценили книгу по достоинству: отмечали задушевность, живую непосредственность и точность деталей в стихах Молевой.
Борис Григорьевич Друян был первым редактором стихов Светланы Васильевны, и в какой-то мере даже её критиком. На одном из вечеров, посвященных памяти поэтессы, он вспоминал:
«В 1965 году я работал в «Лениздате». Туда пришли два поэта из Пскова и подарили сборник стихов «Искристые росы». Мы такие коллективные сборники называли обычно «братскими могилами». Но это, конечно, из области черного юмора, сборники интересны тем, что дают общую поэтическую картину края. Привезли из Пскова и рукопись книги стихов Светланы Молевой. Мне ее стихи очень понравились. А, когда она приехала в Ленинград, мы помогли ей издать первую книжку «Подснежник», минуя обычно долгие издательские процедуры. Я недавно перечитал эту книгу, стихи в ней столь же свежи, как в те годы, они выражены в спокойных неярких тонах и столь же теплы, как природа псковского края. Светлана была счастливым человеком – красивая, умная, талантливая, добрая. Ее стихи останутся неповторимым оттенком в палитре русской литературы».
Тем не менее, после выхода первой книги, да еще столь успешного, развития творческой карьеры не случилось…  Работа в издательстве «Лениздат» отнимала много сил, времени, энергии, но нравилась девушке, ибо проработала она там около двадцати пяти лет своей жизни. Счастливо вышла замуж за прозаика и критика, коренного ленинградца  Михаила Устинова. Жизнь била ключом! Редакторская деятельность приносила успехи. Работая в издательстве, многих петербургских и псковских поэтов она вывела на дорогу поэзии, поддержала чуткостью своего сердца, редким даром хорошего отношения к людям.  Стихи писала, но не публиковала. Лишь в 1975 году вышла книга стихов «Сто дней весны»,  а в 1978 – «Ожидание встречи», и через восемь лет, в 1986 г. – «Белый берег».
В 1988 году супруги переезжают из Ленинграда в Псков. Известный псковский прозаик Владимир Клевцов в «Литературных портретах» отмечает: «…. Появление их было сродни появлению из эмиграции в 1922 году писателя Алексея Толстого – тот же интерес, желание познакомиться, засвидетельствовать почтение. Поселились приезжие в очень хорошей квартире на улице Гоголя, которая стала почти литературным салоном: сюда входили то робко, памятуя, что Молева требовательный редактор, а Михаил критик, то шумно и весело, на правах старых друзей…».
В 1990 году выходит в свет поэтический сборник «Здравствуйте, травы», в 2002 году – «Забытые песни: стихотворения, поэма».
В 1993 году Светлана Молева, Михаил Устинов и Лев Маляков,  открывают в Пскове первое (в постсоветский период) частное издательство «Отчина», выпустившее за время существования порядка 50 изданий по краеведению, истории и художественной литературе.
В 2002 году, Светлана Молева, вместе с мужем возвращается в Санкт-Петербург. В последние годы, помимо стихов, занималась исследованием памятников русского докириллического письма, осуществив перевод древнейшего из всех доступных науке русских текстов, которому насчитывается около трех тысяч лет. На основе этих исследований была издана книга «Единородное слово», которая была высоко оценена специалистами Государственной исторической библиотеки (Москва) и Российской Национальной библиотеки (Санкт-Петербург).

8 февраля 2005 года Светлана Васильевна Молева скоропостижно скончалась от рака.
Похоронена в Пскове на Мироносицком кладбище.

В 2011 году Михаил Евстратович Устинов подготовил к изданию неопубликованные ранее стихи поэтессы, которые составили книгу «Дальний свет: избранные стихи. Воспоминания».

ИНТЕРНЕТ-
СТРАНИЦЫ

Книжная лавка писателей
(г.С-Петербург)

Краеведческий портал «Псковский край»

Википедия

РуВики

ЦБС г. Пскова

В. Клевцов
«Литературный портрет Светланы Молевой»

В.М. Мухина
«Была у меня и любовь, и родня…»
(очерк о Светлане Молевой)

Читать 
книгу Светланы Молевой
«Единородное слово»

На последних ромашках побеленных,
В строгой хмури пустых полей,
Ветер мне играл колыбельную,
 Дождь подыгрывал
С первых дней.

Натекал, согретый рябиною,
В два оконца неровный свет…
И назвали б меня
Ноябриною,
Да такого имени нет.

Утверждать не могу
И не стану я,
Но хотелось бы верить мне,
Что назвали меня Светланою
В честь седьмого дня в ноябре!

*  *  *
Возвращайтесь домой! По домам…
Мы просторов и пажитей дети.
Горше судеб бездомных на свете
Разве только сума да тюрьма.

Где-то в жизни мы сделали сбой, —
Видно, вышел кафтан не по росту:
Пятилеток гигантская поступь
Не совпала с крестьянской судьбой.

Как полову, людей разнесло,
Переплавило в тоннах металла,
Перепутались зло и добро,
Но душа, трепетнув, устояла.

И однажды под летним дождем
Вдруг как будто очнешься, оттаяв:
Всю землицу застроим, отравим,
Двух аршинов — и тех не найдем…

Эх, белы в городу калачи,
Да ведь суть, разобраться, не в этом:
Жизнь всего-то, кричи не кричи,
Лишь пяток или два пятилеток.

Вон вчера схоронил мужика,
А не знал и как звать-то, соседа…
Возвращайтесь домой! К землякам,
К тихим избам, к вечерним беседам,

К быстрым пилам и острой косе.
Пусть густеет на праздники солод.
Будешь к ночи шагать по росе,
Удивляясь, как день этот долог.

Будет столь за столом детворы,
И так яры весенние грозы,
Где за теплый песчаный обрыв
Зацепились корнями березы.

*  *  *
Летний вечерний покойный задумчивый час.
Тает, дрожит, исчезает серебряный крест.
Здесь мне покоиться тихо-претихо, Бог даст,
Благо пожить мне на свете оказана честь.

Благо все также цветы полевые звенят,
Благо все также струится родимая речь,
Благо была у меня и любовь, и родня, —
Было кого и оплакивать, и пожалеть.

Плитами, плитами крепится древний бугор.
В храмовой сини сирень опадает шурша.
Жаль мне оставить тебя, синеокий простор…
Не улетай, поселись недалече, душа!

Как я узнаю, светлы ли мои зеленя?
Как я узнаю белы ли снега на Руси?
Господи, кто-нибудь там попроси за меня,
Господи, кто-нибудь там за меня попроси…

*  *  *
Летний вечерний покойный задумчивый час.
Тает, дрожит, исчезает серебряный крест.
Здесь мне покоиться тихо-претихо, Бог даст,
Благо пожить мне на свете оказана честь.
Благо все также цветы полевые звенят,
Благо все также струится родимая речь,
Благо была у меня и любовь, и родня, —
Было кого и оплакивать, и пожалеть.
Плитами, плитами крепится древний бугор.
В храмовой сини сирень опадает шурша.
Жаль мне оставить тебя, синеокий простор…
Не улетай, поселись недалече, душа!
Как я узнаю, светлы ли мои зеленя?
Как я узнаю белы ли снега на Руси?
Господи, кто-нибудь там попроси за меня,
Господи, кто-нибудь там за меня попроси…

*  *  *
«Люби и жалей… — долетает. — Люби
и жалей…»
Я стану одна на вечерней дороге моей.
Нy что ж, назовись, кто пытает любовью меня,
Но пусто вокруг, только мерзлые ольхи звенят.

И снова иду средь заснеженных стылых полей.
«Люби и жалей… — настигает. — Люби
и жалей…»
Да как я могу этот мир не жалеть, не любить, —
Аж сердце замрет и опять заторопится жить.

А птица вдали не летит, а вмерзает в закат.
И может быть, мне не вернуться отсюда назад.
Но нет ничего этой вещей дороги светлей.
Люби и жалей, умирая, люби и жалей.

АНДРЕЙ РУБЛЕВ.
«ТРОИЦА»
Да как же я скажу – братья мои, подвигнемся все
Вместе до единого, а сам свое лицо скрою?…
Летописная повесть
о Куликовской битве

Час вечерний.
Спокойные лики.
Под гнетущими сводами свет.
Время ныне в надежде великой
Нам собраться на братний совет.

Братья мы – по страданью и крови,
Что течет по Великой Руси.
Тяжким нимбом сыновней любови
Охватило до боли виски.

Но не будем темны и угрюмы,
Нас не это сюда привело.
Мы издумали долгие думы,
И от них осветилось чело:

С черным соболем, соколом ясным,
Бьющим птицу несмелую влёт,
Велика наша Русь и прекрасна
Даже в черные лета ее.

Час настанет – и слава воскреснет,
Русь сольется в единый поток.
Нас водил по долинам и весям
Не монашеский черствый кусок,

Не во имя благого терпенья
Мы смиряли неистовость тел, —
Но во благо земли и спасенья –
В единении видя удел.

Склоним головы молча, речами
Не умножить дела и почет.
Многим-многие будут печали,
Но и радость большая грядет.

Склоним головы, видя воочью
Все пути многотрудной борьбы.
Не покорствуем, братья, —
Пророчим
Над высокою чашей судьбы.