РОДИНЕ МОЕЙ МАТЕРИ
Гри́шино, Котéлино, Шики́,
И Мокри́цы, что исчезли с карт.
Две горы-близняшки – Барсуки,
Клевера душистый аромат.
На траве росинок перелив.
Ели вековые у плетня,
Лапы тяжело свои склонив,
Ëлки в детстве прятали меня.
Бегала без спроса тут и там,
Указаньям взрослых вопреки,
По брусничным, голубичным мхам,
Зачерпнув болота в сапоги.
Здóрово, когда тебе шесть лет:
Жизнь течёт беспечно и легко.
В памяти моей остался след:
Старый дом, парное молоко.
Чистый воздух, и такой простор,
Будто небо обнимает лес.
И, поднявшись на одну из гор,
Можно зачерпнуть в ладонь небес.
* * *
Какая синь! Есть сила и свобода
В обычном облаке, наполненном водой.
И кажется, вот-вот сама природа
Меня наполнит мощью грозовой.
И я – не человек, а дикий ветер,
Сбегу по склону, шелестя травой,
Коснусь верхушек клëнов, и ответят
Деревья опадающей листвой.
Зайдëтся хриплый гром, зажгутся стрелы,
Дождя потоки вырвутся из туч.
А я лечу в низину, за пределы,
Где воздух первобытен и дремуч.
Где меж осоки, ряски, стрелолиста
Священная струится чистота:
Исток Камëнки, радостно и быстро
Спешащей в населённые места,
К старинной церкви, к маленькой купели.
И я – не человек, а капель сонм
Вливаюсь в эту воду во грехе и
Очищенною вынырну потом.
И всё приму: свет молний и свет солнца,
Камней недвижность, трепетность осин.
Сознание с природой тут сольëтся,
Как будто я и есть – вся эта синь.
* * *
Что нового сказать про первый снег?
Похож он на кошачий мокрый носик,
Что тычется в лицо, пока спит осень,
Щекочет усом безмятежность век.
Снег мягкими подушечками лап
Идёт по одеялу и подушке,
Мурлычет песни осени на ушко,
Под тихое и мерное кап-кап.
А осень пробуждаться не спешит,
Погладит шëрстку мягкую спросонок,
А снег, пушистый беленький котёнок,
Клубком свернëтся и лежит, лежит…
УБОЙНОМУ ГРАФИКУ 6/1
А в голове всё та же дурь,
Как в 20, в 35.
Когда получится поспать –
Я рвусь гулять.
И сколько я ни балагурь,
Ни стой на голове,
Всё было б мало, если б не
Потребность в сне.
Все люди спят часа по три,
Но утром кофе пьют
И полной жизнью день живут,
А я как труп.
Мертвяк снаружи и внутри.
Но трупу можно спать.
А мне – работать, бытовать,
Везде бывать.
Ползу, смотрю на молодых —
У них в глазах огонь.
Я тоже: высплюсь в выходной –
Ношусь как конь.
В неделю есть два выходных,
Когда я молода.
Какое чудо, что их два
Бывает иногда.
ДОЛИНА ТЕНЕЙ
Здесь водятся змеи, здесь мёртвые травы,
Здесь чёрный ручей по весне.
Здесь чувствуешь – воздух как будто отравлен,
И кажется, ты не во сне.
Здесь ветер колышет сухие деревья.
Ни скрипа, ни звука… Забудь!
Задумчивый путник в долине забвенья,
Ты ищешь предвечную суть.
Бесплотен, но жив, ты фантом, не реален,
Струятся фотоны насквозь.
Ты видишь вдали силуэты развалин,
Иди к ним, мой призрачный гость.
Там будет провал антрацитовой бездны,
Его ты, наверно, искал.
Боишься? Эмоции скоро исчезнут
В тумане у западных скал[1].
Ты станешь песчинкой, обломком гранита,
Пылинкой, былинкой, цветком.
В Архивах Акаши[2] ничто не забыто,
Любой возродится потом.
Смелее шагай! Не умрёшь, но проснёшься
Минуя столетья, года.
Под солнечный свет обновлённым вернёшься,
А я не проснусь никогда.
[1] В древнеегипетской мифологии скалистый западный берег Нила ассоциировался у египтян с загробным миром (здесь и далее – примечание автора);
[2] Архивы Акаши — эзотерический термин, обозначающий гигантский энергоинформационный архив, содержащий записи обо всех происходивших и происходящих событиях во вселенной
|
НОЯБРЬ
Под ногами — огонь, подгоняемый ветром,
Моросит надо мной серебристая мгла.
Слабо слышится стон отболевшего лета,
Жжёт вопрос без ответа — я опять не смогла
Всех понять и простить перед западной дверью,
Осознать и поверить — не в себя, в чудеса,
Не стоять на пути, не винить и не мерить,
Лишь себя осудить, закрывая глаза.
Оглянуться назад: все ли собраны камни?
Что возможно исправить? И остались следы?
Неизбежность зимы перестала печалить,
Её цвет изначален — белизна пустоты.
Под ногами – труха еле тлеющих листьев,
В догорании жизни виновата сама.
Если время — вода, что струится сквозь мысли,
Сколько лет утекло — я всё так же глупа.
ОСТАТЬСЯ НА ТОЙ СТОРОНЕ…
(Из цикла «Обратная сторона весны»)
Земля не вращается больше по прежней оси,
В её атмосфере лишь сера, азот-диоксид.
Из выжженной почвы в обычном российском дворе
Тянулся цветок, раскрываясь навстречу заре.
Мне было так странно домой возвращаться с утра.
Полоской кровавой краснеет разорванный край
Земли и заоблачной тверди, где явно не рай,
А в памяти голос приятеля «не умирай!»,
И случай банальный на самой обычной из трасс,
Взбрыкнувший случайно горячий железный «Хайяс»,
Белёсое небо в стекле остывающих глаз,
И «завтра» исчезло, осталось «вчера» и «сейчас».
И было так странно домой возвращаться пешком,
Привычный наш мир представляется в свете ином,
И лучше б природа сейчас разразилась дождём,
Чем щупальца спрута, что жгут ядовитым огнём,
Вползая с востока на запад, терзая меня,
Не солнца лучи и не воздух — постъядерный яд,
Кружит, из-под ног уходя, не планета Земля,
Но мир наш по-прежнему жив, а так вижу лишь я.
А в перистом небе, как раньше, летит самолёт,
Весеннее утро, на лужицах тоненький лёд,
Всё тянется к жизни, растёт, заурядный апрель…
…Не взрыв бензобака: то хлопнула в комнату дверь.
А дома запущено, сыро, уныло, темно,
Лишь блики рассветные мягко пятнают окно,
Кружатся пылинки, ложатся на письменный стол.
Со временем пыль всё покроет в жилище пустом.
Растёт, увяданья не зная, цветок под окном.
Себя забывал я, сознаньем сливаясь с цветком.
И было так странно вернуться домой не собой,
Встречать новый день, умываясь кислотной росой,
Что капля за каплей стекает в кошмарные сны.
Остаться на той стороне самой страшной весны.
* * *
В моём городе — тайны и чудеса,
Поздно за полночь слышатся голоса —
Шёпот призраков – духов Гремячих стен.
Синим фосфором светится в темноте.
Страж минувшего — летних ночей луна.
Не расскажет мне, сколько видала зла
В тёмном зеркале тихих великих вод,
В отражении, где всё наоборот.
Суть хранителей — тайны от глаз беречь.
Ночь июльская — ночь неслучайных встреч.
Звёзды падают, тянет на глубину.
Ночь русалочья. Лодка идёт ко дну.
НЕ В СЕТИ
Однажды в России пропал интернет.
Причина того непонятна.
Без игр и «видосиков» радости нет,
Народ опечален изрядно.
Модемные лампочки «статус сети»
Зелёным в мечтах лишь светились.
Мы мухи, что выбрались из паутин,
Вот только летать разучились.
Не знали, что делать, потом чей-то взгляд
Упал на людей, что постарше.
Они не в смартфонах – на лавках сидят!
Они так сидели и раньше!
И вот, кто-то вынес во двор домино,
Кто мячик, кто шашки, кто карты.
Кто в гости пошёл, кто гулять, кто в кино,
А дети уселись за парты.
Спортивные игры и чтение книг:
И толк, и досуг – обоюдно.
Вдруг «сеть появилась! » послышался крик.
На улице стало безлюдно…
|
