Валерий Михайлович
МУХИН

Член Союза писателей России. Член международной ассоциации писателей и публицистов.
Малая родина – посёлок Кесьма, ныне Весьегонского района Тверской области.
Родился 8 июня 1942 года. Детство было кочевым. Причины разные. О них написано в автобиографической повести «Русская песня».
Жил на Украине — в Луганске (Ворошиловграде) и Дружковке, посёлке Ярега (Коми АССР), Сестрорецке – под Ленинградом, в Пушкинских Горах Псковской области.
В Пскове живёт с 1957 года. Окончил псковский индустриальный техникум, псковское музыкальное училище, псковское отделение Ленинградского политехнического института. (СЗПИ).
Работал пианистом и певцом в эстрадном оркестре, руководителем хора, преподавателем в школе и в ВУЗе, ведущим конструктором и заведующим сектором на заводе ТЭСО и в псковском отделении ВНИИ ЭСО, заведующим отделом рекламы в издательстве «Курсив», в типографии областного Дома народного творчества, заведующим отделом в «Псковпищепроме», на пенсии – стрелком ВОХРа в воинской части.
Ветеран труда. Автор двенадцати поэтических сборников, многих публикаций в центральных литературно-художественных журналах, таких как «Наш современник», «Север», «Встречи», «Московский парнас», «День поэзии»…
За книгу «Солнце над Псковом» выдано почётное свидетельство с занесением в 2003 году в книгу «Золотая летопись славных дел», с вручением медали «Святая Ольга».
Член объединения художников городского Культурного центра. Участник десятков коллективных, автор 25 персональных выставок по городу Пскову и области.
Пишет прозу, которую можно прочесть на страничке «Проза.ру Валерий Мухин Псков». Проза в основном автобиографичная. В том числе и рассказы о поэтах и писателях-земляках А. Гусеве, И. Григорьеве, Л. Малякове, С. Гейченко, Е. Морозкиной, В. Краснопевцеве, В. Курносенко и о музыканте-композиторе Василии Яшневе.
Финалист Национальной литературной премии «ПОЭТ ГОДА 2013» на сайте «Стихи. ру». Его страница – «Стихи. ру Валерий Мухин Псков».

Библиография

Книги: Поэзия

Иду на ваши голоса. Стихи. Псков, 1992.
Доверчивая Русь Лирика. С.- Пб., 1994.
Песни на ветру. Лирика. С.- Пб.,1995.
Между стихией и судьбой. Книга стихов в сб. «У родника». Псков, 1997.
Не могу расколдоваться. Книга стихов в сб. «Звучание свирели». (Составление). Псков, 1998.
Зеленоглазый ангел. Стихотворения. Псков, 1998.
Годы любви. Стихотворения. Псков, 2000.
Солнце над Псковом. Сб. стихов посвящённый 1100-летнему юбилею
города Пскова. Псков, 2002.
Вкус Победы. Стихотворения. Псков, 2004.
Берёзовые сны. Стихотворения. Псков. 2007.
На солнечный свет. Стихотворения. Псков. 2009.
По белу свету. Стихотворения. Псков. 2012.

Стихи и проза в сборниках

Звенья. Стихи. Лениздат, 1988.
Завещанное. Советский писатель. Ленинградское отделение, 1989.
Скобари. Сборник произведений псковских писателей. Псков. Отчина, 1995.
Солнечный цветок. Сб. стихотворений для детей. Псков, 1998.
О любви? И только! Сб. произведений псковских писателей для подростков и юношества. Псков, 1998.
Хранитель лукоморья. Сб. произведений псковских писателей. Псков, 1999.
На ладонях небес. Сб. духовной поэзии. Псков, 1999.
Шутить – не плакать. Литературные пародии, басни, эпиграммы. Стихи. Псков, 2000.
По дороге из детства в юность. Сб. произведений для детей и юношества. Стихи. Псков, 2000.
Берёзы, не покидайте Россию. Сб. стихов и прозы. Псков, 2000.
Аист на крыше. Сб. псковских писателей для юношества. Псков, 2001.
Песни псковских авторов. Антология песен псковских композиторов. Псков, 2001.
День поэзии. Ежегодный альманах. Москва. Русский мир, 2001.
Вчера и сегодня. ХХ век. Антология псковской литературы. Псковский
литератор. 2001.
На крыльях юности. Сб. произведений для детей и юношества. (Составление).
Псков, 2002.
Скобари. Сб. произведений псковских писателей. Псковский литератор.
Псков, 2002.
Пскова негасимый свет. Сб. стихотворений. Псков, 2003.
На берегах Великой и Псковы. Сб. произведений псковских писателей. Псков, 2003.
Псковщина – песня моя. Сб. песен на стихи псковских поэтов. (Составление).
Псков, 2003.
Приглашение. Стихотворения. Сб. клуба поэзии «Лира». Псковское возрождение.
Псков, 2003.
С.С. Гейченко и юное поколение. К столетию. Пушкинские горы, 2003.
Скобари. Сб. произведений псковских писателей. Псковский литератор.
Псков, 2004.
Опалённые войной. Сб. произведений псковских литераторов. (Составление).
Псков, 2005.
Люблю тебя мой город древний. Сб. стихов. Остров, 2009.
Они защищали Родину. Краеведение. Публицистика. Стихи. Кесьма-Пушкин-Тверь, 2010.
Скобари. Сб. произведений псковских писателей. Псковский литератор, 2011.
Скобари. Сб. произведений псковских писателей. Псковский литератор, 2012.
Скобари. Сб. произведений псковских писателей. Псковский литератор, 2013.
Вокальные произведения. Александр Меркулов. Стихи. Псков, 2013.
Человек трёх эпох. Василий Иванович Яшнев. ПОУНБ. Псков, 2014.
Нам свыше Родина дана. Поэзия и проза псковских писателей. Псков, 2014.
Поэт года 2013. Том 45. Национальная литературная премия. Москва, 2014.
150 поэтов. Финалисты национальной литературной премии. Москва, 2014.
Поэт года 2014. Том 44. Национальная литературная премия. Москва, 2014.
Писатель года 2014. Том 15. Национальная литературная премия. Москва, 2014.

В журналах:

Наш современник, №1, Москва, 1998.
Север, №9, Петрозаводск, 1989.
Север, №4, Петрозаводск, 1994.
Встреча, №1-2, Москва, 1999.
Встреча, №2, Москва, 2001.
День поэзии. Москва. Русский мир, 2001.
Московский Парнас, Москва, 2005.

Цезарь

День рождения у Лены был в январе, и она надеялась, что родители преподнесут ей в подарок собачку, о которой она давно мечтала. Однако родители никак не хотели обзаводиться «псиной»: и в учёбе помеха, и вообще — обуза в доме.
Но зато, в тот воскресный январский день, с утра весело засветило солнце, а термометр за окном устойчиво показывал минус десять. Они дружно решили ехать в лес, кататься на лыжах.
Так и сделали. Отец пригнал к подъезду всеобщего любимца — «Жигулёнка» и посадил в него Лену и маму. Семья, в предчувствии хорошей лыжной прогулки, двинулась в сторону Карамышева, в места, где летом часто собирали чернику. Приятно побывать зимой в знакомом лесу…
И Лена на время совсем забыла про собачку.
Часа через три, накатавшись вволю, насмотревшись на зимний сказочный лес, надышавшись зимним лесным воздухом и немного подустав, довольное семейство возвращалось домой.
Дорога проходила через Любятово, где в ту пору по воскресным дням бывала «барахоловка», или, как некоторые ее называли, «толчок», «толкушка». При приближении к ней машин и народу становилось все больше. Решили остановиться — пройтись по рядам да посмотреть, чем торгуют.
Боже! Чего тут только не было! От гвоздей, гаек и разных железок до ковров, стиральных машин и всякой мебели…
Поглазев, но ничего не купив, возвращались к оставленной машине. Возле нее, как будто специально, поджидала бабка неопределенного возраста, но с вполне определенным здоровенным
фингалом под глазом. Вид у бабки был жалкий и просящий. Но просила она не милостыню. Протягивая вперед руки, она предлагала купить «всего-то за три рубля» лежащий на ее озябших заскорузлых ладонях маленький, пушистый, начинавший уже дрожать от мороза, серый комочек, оказавшийся щенком.
Все произошло очень быстро. По щекам у Лены покатились крупные, как градины, слезы, и под громкое, почти истеричное «купите!», щенок мгновенно исчез за полой теплой Лениной куртки, и растерявшиеся родители, онемев, смотрели то на бабку, то на плакавшую взахлеб дочь.
Куда девалось хорошее настроение!
Но дело было сделано. Отец, расплачиваясь, обреченно спросил у бабки:
— Скажи-ка… а он… хоть не очень большим будет?
— Не очень, не очень, сынок… Совсем не большим, — быстро залепетала бабка, крестясь и показывая руками что-то неопределенное, быстренько смешалась с толпой праздношатающихся, видимо, боясь, что покупатели одумаются.

Так в доме появился Цезарь. Он был настолько красивым и обаятельным щенком, с умными и внимательными, темными и бесконечно преданными глазами, что сразу стал всеобщим любимцем семьи. Впоследствии, действительно, оказавшись не очень большим, он свободно мог забраться под ванну, а при езде в машине — под переднее сиденье. Езду в машине он никогда не любил и — в отличие от многих собак — никогда не смотрел при езде в окно.
Предпочитал ехать под сиденьем.
Надо сказать, что любовь к животным у Лены проявилась очень рано, к тому же ей нравилось рисовать всяких зверушек, а потом вырезать рисунки ножницами. Она хранила рисунки в коробке, доставая и раскладывая, когда играла в придуманные ею самой игры.
Чего только не было в ее бумажном зоопарке! Были тут и лошади, и медведи, и собаки, и кошки, и зайцы, и разные птицы.
Она любила читать книги о животных. А самой, пожалуй, любимой ее книгой было наставление о дрессировке служебных собак с фотографиями красивых овчарок.
Куклы не были любимыми игрушками Лены. Имевшиеся в доме куклы валялись без внимания на полках или в тумбочках. Но зато всегда в поле зрения были большой плюшевый мишка, мишки поменьше, собачки и прочие зверушки.
Кроме того, пока она росла, в доме перебывало много всякой живности. Были и канарейки, и аквариумные рыбки, и хомячки, и крысы, и черепахи… Летом, в разное время, появлялись ежонок и зайчонок, пойманные прямо на дачном участке; однако вскорости они отпускались обратно на волю. Ежонок — потому, что топал, фыркал и никому не давал спать по ночам, зайчонок — потому, что ничего не ел.
Появление в доме Цезаря придало Лене как бы второе дыхание. Ее не нужно было заставлять, как раньше, делать уроки: сама не выходила на улицу, не сделав их, Она души не чаяла в Цезаре, одаривая его всяческим вниманием, и он быстро привязался к своей маленькой хозяйке.
Способность к дрессировке проявилась у Цезаря месяца через три, когда он уже обладал громким и звучным лаем. Интересно, знала ли Лена о том, что собаки хорошо поддаются дрессировке до полугода, а дальше все происходит намного сложнее и труднее, и, наконец, наступает момент, когда собака вообще не дрессируется?
Наверное, знала. Но главную роль сыграла привязанность двух молодых существ, души не чаявших друг в друге, так и заглядывающих один другому в глаза — и дома, и на улице. Играя со щенком, Лена всегда разговаривала с ним, как с человеком. Очень быстро она научила его давать лапу: хочешь левую, хочешь — правую. Он мог подолгу стоять на задних лапах, смешно держа на весу передние.
Книга о дрессировке, видимо, тоже сыграла свою роль, потому что вначале выполнение щенком того или иного номера поощрялось крохотным кусочком сахара или сыра.
Но дело покатилось еще быстрее после того, как Цезарь однажды удачно тявкнул после команды «Голос!», получив в награду кусочек лакомства. Лена, окрыленная удачей, дабы закрепить результат, два раза повторила команду, и Цезарь безошибочно выполнил требуемое, за что снова получил поощрение.
Это было началом. Щенок понял, что от него хотели; это ж совсем не трудно — тявкнуть! — да еще и получить за это желанное лакомство! Занятия скорее походили на большую увлекательную игру, необходимую им обоим. Со временем игра обновлялась, усложнялась и укреплялась, принося не только удовлетворение, но и ликование всему семейству.
Щенок, казалось, сам просил разнообразить правила игры, легко усваивая все трудности, которые для него как бы и не существовали. Очень быстро он научился командам «фу» и «место». Он прыгал через палку и обруч, охотно отыскивал и приносил по команде брошенный предмет, также доставал его из воды.
Он не забывал заученных команд. Ежедневная игра его не утомляла. За то время, пока Лена была в школе, он успевал и отдохнуть, и соскучиться, и ждал ее с особым нетерпением. Когда она возвращалась, он уже заранее извещал под дверью о ее приближении звонким радостным лаем.
Но коронным номером Цезаря был счет. Да-да: пес умел считать! До десяти он считал безошибочно.
— Цезарь, сколько будет… один плюс два? — глядя ему в глаза, спрашивала Лена.
Либо «дважды два», либо «пять минус три», все, что угодно, но желательно, чтобы результат был до десяти. Не было ни одного случая, чтобы Цезарь ошибся.
Как это происходило? Можно только предполагать. Никто не будет спорить, что чутье у собаки развито великолепно. Нюхая воздух или следы, она может «разговаривать» с природой совсем на другом языке, нежели человек, который давно утратил эту способность. То же происходит и в общении собаки с человеком. Не обладая речью, животное реагирует на выражение глаз, малейшие отклонения в настроении, положительные и отрицательные эмоции, одобрение или запрет в чертах лица…
Думается, и Цезарь, читая по Лениным глазам, по выражению ее лица, мог безошибочно считывать ответ. Ведь команда давалась всегда, глядя собаке в глаза. Смена ли выражения, чутко уловленное мгновение в перемене настроения — с напряженного, допустим, на расслабленное — все это давало возможность Цезарю точно определить число «лаев» или «гавов». И не ошибиться! Яснее сказать — начав лаять, умел найти момент, когда нужно было остановиться, читая по глазам ответ. Какой же высокой врожденной чуткостью обладал этот пес! Чуткостью, помноженной на трудолюбие и горячее желание угодить любимой хозяйке.

Одаренность Цезаря порою просто восхищала.
К следующему лету Цезарь стал любимцем всего двора, всех мальчишек и девчонок — Лениных друзей, которые часто просили дать им «хоть одно представление». Чаще всего дело кончалось мимоходным выполнением одной или двух команд, но и этим все были довольны.
Любили Цезаря и взрослые соседи, особенно дядя Паша из второго подъезда, у которого во дворе, как и у Лениного папы, стоял гараж. Но и Цезарь платил ему тем же.
Дядя Паша был на пенсии и часто ковырялся со своим старым «Москвичом». Стоило ему выйти из дома и направиться к гаражу, как Цезарь стремительно бежал к нему, виляя хвостом. А дядя Паша, предвкушая удовольствие, не сразу отдавал Цезарю то, что припасал для своего любимца.
— Голос! — командовал дядя Паша.
— Гав! — громко лаял Цезарь и получал ломтик колбаски.
— Ну, молодец, бродяга! — гремел довольный дядя Паша и продолжал подавать команды:
— Цезарь, сколько будет… семь минус четыре? — и Цезарь лаял три раза, получая сладкую косточку.
— Ах, ты, моя умница! Ну и зверь! Вот мне бы такого пса — старость потешить! — не уставал восклицать он и трепал пса по загривку, а Цезарь терпеливо сносил эту ласку.
Дядя Паша всюду похвалялся удивительным псом, как своим, и слава Цезаря разрасталась все шире.
Но настоящий фурор Цезарь, сам того не зная, произвел в коллективе инженерно-технических работников института электросварочного оборудования при заводе ТЭСО, где тогда работал Ле-нин папа.
А дело было так. Завод ТЭСО строил себе базу отдыха в поселке Крупп, на берегу Псковского озера, в четырех километрах от эстонской границы. И вот однажды сотрудникам объявили, что будет субботник по уборке территории от строительного мусора, с выездом на автобусах. А кто желает ехать своим транспортом — пожалуйста.
Предложение отца — ехать на своей машине на природу, к Псковскому озеру — было воспринято с большой радостью, и в назначенный день все семейство, включая Цезаря, двинулось в путь.
Этот субботник — как и большинство субботников в доперестроечные времена — проходил с большим подъемом. Чувствовались дружба и сплоченность большого коллектива — людей, давно знавших друг друга, отработавших вместе многие годы. Всюду слышались шутки и смех. Царили оживление и ненатянутый энтузиазм. Да что и говорить! Ведь база отдыха строилась для всех, и каждому это было понятно, как Божий день. До обеда работали с особенным подъемом, почти без перекуров. А когда поступила команда «на обед», все расположились на зеленой поляке окруженной золотоствольными ровными соснами как всегда за «общим столом».
Проголодавшийся и набегавшийся Цезарь — а он с Леной успел уже побывать и на озере, и в поселке, и в лесу, и к эстонской границе прогуляться, — предвкушая, что при таком скоплении веселого народа здесь будет, чем поживиться, был начеку.
И действительно, вскоре начался «концерт по заявкам». Цезарь легко и охотно демонстрировал под чутким руководством своей маленькой хозяйки, все, на что был способен. Возгласы удивления сыпались со всех сторон, как, впрочем, и лакомства тоже.
Но, конечно, больше всего зрителей изумил безошибочный и уверенный устный Цезарев счет. Он виртуозно продемонстрировал знание всех четырех арифметических действий. Но ведь этого не может быть в природе! Разгорелся спор: в чем секрет циркового подвоха…
Сидевший неподалеку от Цезаря и больше всех восторгавшийся его талантом инженер Белявский вдруг громко объявил:
— Цезарь, вот если ты докажешь сейчас, что знаешь высшую математику — беру тебя в отдел.
Потом он пододвинулся поближе к собаке и, понизив голос почти до шепота, но глядя ей прямо в глаза, в абсолютной тишине выжидающей поляны четко произнес:
— Цезарь, сколько будет… корень квадратный из шестнадцати?
И Цезарь с легкостью, и какой-то задиристостью вошедшего в раж игрока, глядя на Белявского, весело протявкал четыре раза.
Что после этого произошло на поляне — можете себе представить. И сейчас, по прошествии многих лет, помнятся и этот смех, и этот восторг, и видится, как все разом – кто, где сидел, — опрокинувшись навзничь на зеленую траву, буквально схватились за животы от хохота, продолжавшегося, по меньшей мере, минут пять.

Прошло три года. Росла Лена, рос и Цезарь. Он стал красивым взрослым псом. Шерсть у него была не короткая и не длинная, серого цвета с черным отливом на спине. Хвост — пушистый и всегда крючком вверх. Несмотря на всеобщую любовь, он не был избалован. Видимо, постоянные тренировки приучили пса к определенной дисциплине и уважению к хозяйке, с которой он по-прежнему был неразлучен.
Но вот у Лены прибавилось уроков, все чаще приходилось откладывать прогулки на воскресенья. А Цезаря стали выпускать во двор пробежаться одного, благо он все еще был всеобщим любимцем. Стоя под дверью, пес, справив свои дела, звонким лаем извещал хозяев о своем прибытии.

Однажды в Псков приехал передвижной цирк. Его огромный шатер раскинулся совсем недалеко, на площади-пустыре, где позднее построили гостиницу «Рижская». Рядом с шатром были припаркованы большие грузовые машины с прицепами, на которых стояли домики-будки. В них жили люди и звери, хранилась цирковая утварь.
Ребята с нашего двора уже почти все перебывали на представлении, но все равно их тянуло к цирку, как магнитом. Там постоянно играла веселая музыка, крутилась ребятня со всего города. То ли слишком заманчивым было снова попасть на веселое представление.
Однажды, гуляя с Цезарем, Лена с несколькими своими подружками пошли в сторону цирка. Там они встретили одноклассников. Ну и, конечно, состоялся «концерт по заявкам», где Цезарь, как всегда, продемонстрировал свое мастерство. Собралось много народу — это было как раз до начала вечернего циркового представления. Среди толпы зевак были и работники цирка. Один из них стал интересоваться Цезарем: сколько ему лет? кто его дрессировал? что он может еще? не выступал ли он в цирке? А потом предложил Лене продать Цезаря. Предложение было настолько неожиданным и противоестественным, что испуганная Лена, подхватив на руки мохнатого друга, поспешила удалиться от злополучного места.
Прошло всего два дня, когда Цезарь, отпущенный погулять утром на улицу, вовремя не вернулся. Отец и мать ушли на работу раньше. Лена обычно дожидалась Цезаря или сама звала его, если он задерживался во дворе, закрывала его в квартире и шла в школу. Но на этот раз Цезаря нигде не было. Так иногда бывало, и потому Лена не очень расстроилась.
Но Цезаря не нашли ни вечером, ни на следующий день. Не было на месте и цирка. Он уехал, и площадь была пуста.
Ребята сказали, что последний раз видели Цезаря с дядей Пашей, который возился у своего гаража. Но найти дядю Пашу не удалось, так как он уехал на лето к своей матери в деревню.
Цезарь пропал. А Лена, проплакав несколько дней, как-то сразу повзрослела, замкнулась, как будто от души ее откололся солнечный кусочек. И, как бы в попытке снова обрести его, она стала упрямей, усидчивей, тщательнее готовила уроки…
Школу она закончила с серебряной медалью.
О Цезаре она говорить не любила. С тех пор в доме никогда не держали никакой животины.

Прошёл почти год…
Однажды, когда она приехала из Питера на зимние студенческие каникулы, отец застал ее за разглядыванием домашнего альбома с фото-графиями. По лицу Лены катились крупные, как градины, слезы. В руках она держала фотографию Цезаря, стоявшего на задних лапах.
Лицо Лены было озарено добрыми и теплыми воспоминаниями. А сами слезы, казалось, были светлыми и даже радостными.
Просто в тот момент в душе ее снова засветило солнце. Будто бы к ней снова прилепился тот самый солнечный кусочек, который когда-то откололся.
Это было яркое солнце воспоминаний,.. воспоминаний о Цезаре.

ИНТЕРНЕТ-СТРАНИЦЫ

На Псковском литературном портале

Псковиана

Литературный Псков

ЦБС г.Пскова

Авторская страница на сайте Стихи.ру

Авторская страница на сайте Проза.ру

Публикации автора на Псковском литературном портале

Псковская литературная среда

Псковщина

Грозное побоище Чудского,
Рыцарям принесшее позор:
Гордость Пскова, Острова и Гдова
Мужество Изборска и Печор.

Как зима – История сурова.
Как весна прекрасна с давних пор
Слава Пскова, Порхова и Гдова,
Красота Изборска и Печор.

И восходит пушкинское Слово,
И выносит песни на простор –
Песни Гдова, Острова и Пскова,
Музыку Изборска и Пушгор.

И своими славными делами,
Псковщины раздвинув горизонт,
Вместе с Ольгой, вечно будут с нами –
Пушкин, Трувор, Невский и Довмонт.

Деревенская зима

Зима сведёт меня с ума,
От снега – голова хмельная…
В огромном городе зима
Лежит, как тяжелобольная.

И только здесь, где хоры звёзд,
Когда душа угомонилась,
Ещё ведёт хрустальный мост
Туда, где дышит Божья милость,

Творя невидимой рукой
Неразделимое единство.
И на земле царит покой
Сыновности и материнства.

Здесь неподдельны голоса,
Нетленны и слова, и краски,
И не пропали чудеса
Непрекращающейся сказки.

И только здесь они даны
В гармонии и совершенстве.
И под началом тишины
Душа купается в блаженстве.

И только здесь, где корни все:
В деревне, в поле, в перелеске –
Живёт зима во всей красе,
Во всём величии и блеске!

Быть!

Пока дано тревожно сердцу биться,
Пока рассудок говорит мне:
— Быть! —
Я буду плакать, радоваться, злиться,
Обманываться, верить и любить.

Спешить в пути,
Брести по бездорожью,
Учиться ремеслу у мастаков,
На тропах между правдою и ложью
Не возводить сомнительных мостков.

Ну, словом — быть!
И мудрости набраться:
Среди дорог протоптанных, чужих
Не оступиться и не затеряться, —
Чтоб совесть жгла!
И лгать, не смел бы стих!

Нам природа — Мать и Бог

Нам природа — Мать и Бог.
У неё мы все — таланты.
Проявился, кто как мог:
Есть поэты, музыканты…

Как цветы и как трава,
В мире всё произрастает,
И — «кто в лес, кто по дрова»,
Кто как может, так играет.

Но умей нести свой крест
В жизни под гору и в гору,
Человечество — оркестр,
Но, увы, — без дирижёра.

Вот поэтому боюсь,
Что опять пойду по краю,
И нечаянно сорвусь,
И неправильно сыграю.

Чтобы после не жалеть
О растраченном и лживом,
Не хочу бездарно петь,
А тем более — фальшиво.

Прекрасна чистая Любовь

Любовь никогда не перестаёт
(1-е послание св. Ап. Павла Коринфянам)

Прекрасна чистая Любовь.
Она одна лишь и прекрасна.
Люби — и сердце скажет вновь,
Что всё не зря и не напрасно.

Люби, и станет меньше лжи,
И станет истина понятна.
Чужой любовью дорожи —
Она воспрянет троекратно.

Люби в природе всё и всех:
Людей, животных… дали, шири…
И знай, что через этот «грех»
Всё познаётся в этом мире.

На просторе

Равнина моя ветровая,
Разлуку простить не могу.
Неужто цветы иван-чая
Завяли на нашем лугу?

Тащила нечистая сила
На море, — брала на измор,
Но сжалилась вдруг, отпустила
Бродягу на травный простор.

И кто я, и много ли значу?
Не знаю, да мне не понять.
Стою на просторе и плачу,
И душу ничем не унять

Мадонна

Такую, как есть, молодую, босую,
Тебя на иконе своей нарисую,
Такую, как есть,- из земных ожиданий;
Несбывшихся, зреющих счастьем желаний,

Прекрасную полубогиню мгновенья,
Спокойно творящую чудо кормленья.
Я выпишу свет лучезарного взгляда —
Как сладко ты кормишь, заботливо рада.

Я выпишу нежность святую ребёнка,
Сосущего грудь и сопящего тонко.
И мягкие выпишу звуки напева…
Храни наше счастье, Пречистая дева.

Я столько тепла напишу не иконе —
Озябшие можно оттаять ладони.
Такие святые родимые лица:
Спасибо, что можно на вас помолиться.

Душа поэта

Над Соротью Михайловские рощи,
Облюбовали живописный холм,
Где до сих пор стоит, простого проще –
Опального поэта скромный дом,

Где произнёс его опальный житель,
Вдали от воли суетной большой:
— «Поэзия, как ангел утешитель
Спасла меня, и я воскрес душой…»

С тех пор, подобно голосу свирели,
Слова живут во всех концах земли.
Кому-то, может, сердце отогрели
И, может быть, кого-нибудь спасли…

Пусть мир устроен «грозно и прекрасно»,
Но, сохраняя душу в чистоте,
Наверно, жизнь ты прожил не напрасно,
Когда она — служенье Красоте!

Звёздная соната

На всей земле, бесцельной и бесценной,
Где мир и совершенен, и не прост,
Я, грешный, был хозяином вселенной
И господином падающих звёзд.

Им не было предела и названья;
Они текли сквозь пальцы, как вода;
И я по ним загадывал желанья,
Которые не сбылись никогда.

Мне от желаний не было пощады,
Но жить без них я просто не привык.
Я счастлив был в эпоху звездопада,
Что изучал космический язык.

Тем звездопадом я не мог напиться;
Желаний тех не прекращался рост;
Я понимал: они не могут сбыться –
Их было больше, чем на небе звёзд.

Но были мне они не в наказанье.
Узнал я заблуждения свои.
Ведь суть не в утоленье – в ожиданье,
В желанье вечном счастья и любви.

России

О, сколько же смеялись над Россией!
Ей крест дубовый ставили не раз.
И жгли её, и били… Не убили,
Она жива! Не пробил, видно, час.

Она лежит ограблена, нагая,
Сама себя пытаясь научить;
Сама себе упрямо помогая
Смертельные болезни залечить.

Я к ней склонюсь с сыновним поцелуем
И с верою в великий мой народ…
Расцвет России так же неминуем,
Как неизбежен солнечный восход!

Русская баба

Великую Отечественную войну
в России выиграла русская баба
Фёдор Абрамов

Не жалеют русской бабы,
И она, как лошадь, прёт
Через кочки да ухабы —
Сколько может, столь везёт.

В зной ли, в холод леденящий,
В молотьбу, в косьбу, в жнивьё…
Чем сильнее баба тащит —
Больше валят на неё.

Был, наверно, прав Абрамов
(Мужику не будь в вину)
В том, что выиграла баба —
Баба русская войну.

Как и раньше, так и ноне
Всю страну на Божий суд,
Как породистые кони,
Бабы русские несут.

Псковские утки

Затужили наши утки:
Застеклило вольный плёс;
Вскряки — лета прибаутки —
Приглушил трескун-мороз…

Ути, ути, от метели,
От ледовой от тюрьмы
Почему не улетели?
До апреля — ползимы!

Почему не улетели, —
Христарадничать пошли?
Неужели, в самом деле,
Лучше Пскова не нашли?

То, конечно, дело ваше:
Ваше — небо, ваша — ширь…
Только с вами много краше
Наш Мирожский монастырь!

Ходят утки на Мирожке
Крошки хлебные клюют.
На морозе стынут ножки,
На морозе неуют.

Но зимует птичья стая
На студёном берегу:
Кто на льдине отдыхает,
Кто купается в снегу…

Укрепляя дружбы узы,
В окружении берёз,
Кормят уток карапузы,
Невзирая на мороз.

 Берёзовая Русь

Поля, кустарники и рощи…
Моя берёзовая Русь.
Я в ней живу намного проще:
Люблю, работаю, молюсь.

Бывает: радость — ниоткуда.
Кругом осенний серый цвет.
И всё же жизнь — такое чудо,
Особенно небесный свет.

Звон лебединых колоколен…
И крик гусей над головой…
Я этой жизнью так доволен,
Что мне не хочется другой.

Она мне выпала случайно
Из суеты житейских смут,
Мне приоткрылась эта тайна,
Не все которую поймут.

И снова — в церкви или в роще,
С молитвой «Господи спаси»
Я оброню: «Живите проще,
Как жили предки на Руси».

У той земли такая сила —
В траве нехоженых дорог…
Она сто лет бы вас носила,
Не уходила б из-под ног.