ПЛОХОВ
Игорь Владимирович

Поэт. Член Союза писателей России. Родился в городе Пскове 21 апреля 1959 года. Окончил Псковский политехнический институт, и докторантуру Санкт-Петербургского технического университета. Доктор технических наук, профессор, заведующий кафедрой «Электропривод и системы автоматизации», начальник управления научно-исследовательской деятельности Псковского государственного университета.
Член клуба авторской песни «Горизонт» (г. Псков) практически с самого основания (1982 г.). 1995 – 2006 гг. – руководил клубом «Горизонт». Организатор фестивалей авторской песни в Пскове.  Автор более 100 песен. Выпустил два авторских аудио-альбома: «Серия: Псковские барды, выпуск 1, Игорь Плохов, студия Андрея Константинова, 1994 г.; «Последний рыцарь. Возвращение», студия КАП «Горизонт», 2009г.
Лауреат и дипломант фестивалей авторской песни (Псков, Калинин, Белоозерск, Домбай «Горные вершины 1999»).
Председатель жюри 1-го фестиваля авторской песни «На брегах тихой Сороти», Пушкинские Горы, 2009 г.
Автор сборников стихов: «Да и Нет», Псков, 1997; «Островок света», Псков, 2004,  «Фрактал для Беллы». Псков, 2014.  Участник коллективных сборников стихов и песен.
Живёт и работает в Пскове.

ИНТЕРНЕТ-
СТРАНИЦЫ

Псковский государственный университет

Псковский литературный портал

Изба-Читальня

Песни Игоря Плохова

На сайте bards.ru

Стихи.ру

Igor Plohov — YouTube

Последний рыцарь

Я ухожу в который раз,
я обещаю возвратиться.
Ты у меня – последний шанс,
я у тебя – последний рыцарь.
Мы каждый день играем роль,
и, каждый – сам – поодиночке,
мы днем умело прячем боль
и тихо жалуемся ночью.

Мы не считаем наши дни,
пока мы молоды беспечно,
и можем зажигать огни
в своей вселенной бесконечной.
Мы отворачиваем взгляд
от тех, кто мелочны и лживы.
Пока я мыслю, я – богат,
Пока мечтается, мы – живы.

Я ухожу в который раз,
я обещаю возвратиться.
Ты у меня – последний шанс,
я у тебя – последний рыцарь.
Когда в туманное стекло
ко мне заглядывает юность,
мне кажется, что все вернулось –
все, что вернуться не могло…

* * *

Осторожная поступь завтра
Запланирована сегодня,
Но звучит с минарета мантра…
И родится Огонь Господний… –

Так на всех этажах Вселенной
Происходит движенье роста:
Здесь Есенин взрезает вены,
Док себя заражает оспой…

Из коллайдера лезут кварки,
Люди ищут частицу бога,
А Алису в зелёном парке
Ждёт влюблённый в неё Серёга…

Гроза в городе

Гром сотрясает тучи,
стряхивая с них воду;
там, на небесной круче
делается погода.

Ветер метелит листья,
птицам ерошит крылья;
дождь мостовые чистит
в городе-крокодиле.

Чудище в мокрой шляпе
лижет зонты и крыши;
город под влажной лапой
дышит…

* *  *

Переживаю камнепад,
Лежу под кромкою скалы,
И нет уже пути назад,
И шансы выбраться малы,

Но в тёмной нише бытия
Я продолжаю жить и ждать,
Ведь обездвиженное «Я»
Совсем не хочет умирать.

Проходит час, проходит год…
Но я дышу и – где-то свет!.. –
Я вижу всё наоборот:
Обвал,… скалу,… которой нет… –

И свой полёт к себе назад,
В свою палатку над скалой… –
Я сплю, где спал сто лет назад,
И кто-то говорит: «Живой!…»

Гармонь

Гуляю на ветру, до осени – неделя,
льнут клавиш холода под теплую ладонь.
обнялся снег с дождем, а я все жду метели,
притертая к плечу походная гармонь.

Мне пальцы-удальцы стирают позолоту,
усталые мехи простужено хрипят
то добрый старый вальс, то песню про пехоту,
и я живу для них уж много лет подряд.

Но вот пришла пора – махнув веслом причалу,
мой Капитан ушел, меня оставив здесь.
я плакала навзрыд, но в первый раз молчала,
ведь слез моих уже никто не мог прочесть…

Русь моя

Над горой, над горкою –
Облака воздушные,
Плачут ливни горькие,
Мокнут избы скучные.

Доля окаянная,
Сила неразумная,
Ох, Россия пьяная,
Русь моя разгульная!

Под горой, под горкою
Ни огня, ни голоса,
Только поле мокрое
Без цветка, без колоса.

Поросла крапивою
Злою и напрасною
Русь моя счастливая,
Русь моя несчастная…

Дом стоит на горочке –
Чудо деревянное –
От Руси осколочек,
От Руси приданное.

Без родства, без звания
Без конца, без края
Русь моя бескрайняя
Русь моя святая.

Судьба костра

Запараллелить, совместить
свои желанья и реальность
возможно ли, почуяв нить,
забыв про тонкую сакральность,

которая сквозит во всём –
в тебе и мне, во всех предметах
и действиях,
как водоем,
в котором отражений нету,
тот, над которым мы поём,

и, погружаясь, прозреваем:
весь этот мир похож на дым,
который над костром взлетает,
до неба возводя мосты…

Огонь пронзает птичья стая,
у кромки мотыльки сгорают,
а – выше – пар уже остыл –
там для него граница Рая,
иль Ада…
Сверху дождь пролил

ведро воды –
он птиц не тронул,
весь дождь упал в огонь —
со стоном,
и с хрипом
угасал костёр:
потухли угли,
много дыма
ветра рассеяли в долину;

её немыслимый простор
костра призыва не услышал:
совсем один, в грязи, без крыши
уснул костёр…