Первая часть вечера закончилась, началась вторая — танцевальная, которую выпускники ждали с особым нетерпением. Но именно переход к ней и внёс в вечер какую-то разлаженность. Разогретые общением и чувством свободы от школьных обязанностей ребята готовы были самоотверженно отдаться зажигательным ритмам, но не было привычного полумрака, в котором они только и могли чувствовать себя раскованно. А тут — как на подиуме, где со всех сторон — пристальные взгляды взрослых.
Музыка звучала, но танцы не начинались. Ребята, потоптавшись в кучке, стали вышмыгивать из зала — проветриться. Интерес девушек к танцам мгновенно поубавился. Конечно, можно подёргаться, но без ребят и вовсе скучно. А тут ещё — глаза, глаза. Вечер грозил быть скучным и недолгим.
Ирина Григорьевна, председатель родительского комитета, сама бывшая учительница, шестым чувством угадала причину возникшей неловкости. Но как её исправить? Попросить родителей и учителей удалиться — верх бестактности. Сами же они не уйдут. И все же вечер-то для ребят! Как член оргкомитета, отвечающий за сценарную часть вечера, она лихорадочно искала выход, чтобы переломить ситуацию.
Нужен был толчок, событие. Снова оглядев порядком опустевший зал, группки скучающих и чего-то ждущих людей, она быстро поднялась на сцену, скрылась в звуковой рубке.
Музыка прервалась, и неожиданная оглушительная тишина опустилась тяжёлым облаком на присутствующих. И тогда в микрофоне зазвучал голос Ирины Григорьевны, взволнованный и оттого торжественно-значительный, заставивший даже стоящих за дверью заглянуть в зал и посмотреть, что там происходит.
Она не стала поздравлять выпускников с окончанием школы — об этом уже столько сказано! Просто напомнила, что сегодня вечер особый, неповторимый, и, каким бы он ни был, он останется в памяти на всю жизнь. И ещё о том, что час назад все присутствующие испытали удивительное чувство единения, душевной привязанности к школе. И что сейчас прозвучит для всех собравшихся бессмертный, вдохновлявший не одно поколение выпускников «Школьный вальс» — во имя учителей, отдававших детям свои знания и тепло души, во имя родителей, деливших с ребятами и горести, и радости ученических лет.
— Этим вальсом вы, дорогие ребята, попрощаетесь с детством. А вы, уважаемые взрослые, на мгновение вернётесь в свою незабываемую юность. Мужчины, юноши, за вами право начать этот общий танец, после которого мы, взрослые, дадим вам, ребята, возможность ещё раз окунуться в стихию школьной дискотеки.
Когда Ирина Григорьевна спустилась в зал, танец был в самом разгаре. Она отметила, что мальчишки пригласили в основном учительниц или матерей и неумело, но очень старательно вели своих партнёрш по кругу, к сожалению, лишив их возможности прочувствовать в полной мере обаяние танца — кружить своих партнёрш большинство из них не умело. Молодёжь выбрала другие ритмы, другой стиль, вальс остался для них невостребованным. Другое дело пары, ведомые папами, которые в короткий срок сумели подчинить себе своих, в большинстве юных, партнёрш и в одночасье закружить их по кругу.
Танец растормошил зал, заполнил пространство музыкой, движением, вернул в зал ускользнувшее было веселье. «Школьные годы чудесные дружбою с книгою, с песнею. Как они быстро летят — их не воротишь назад! Разве они пролетят без следа? Нет, не забудет никто никогда школьные годы!»
Глядя на этот живой хоровод танцующих пар Ирина Григорьевна невольно перенеслась мыслью в далёкие годы своей юности, в свой выпускной…
Их школа дружила с речным училищем. Общие вечера, общие концерты для ветеранов, выезды в один и тот же совхоз на уборку урожая, много других общих дел. И, конечно, первые влюблённости, в том числе в ребят из училища, в речников, как принято их называть.
Она могла бы сказать, что её не коснулась повальная влюблённость одноклассниц в этих бравых, подтянутых ребят — тайным хранителем её сердца был одноклассник Миша, однако у него была другая избранница. И все же был один человек, который занимал её воображение, из-за которого она тоже рвалась в субботние вечера на танцы в училище. А получить приглашение на вечер было чрезвычайно трудно, особенно если у тебя не было там парня, который передал бы желанный билет. Выручали общие вечера, в программе которых были танцы.
Ведь именно из-за этих злополучных танцев она и обратила внимание на Него. Кстати, за все полтора года, что длилась эта непонятная её тяга к Нему, она так и не узнала имени — вернее, сознательно избегала этого узнавания, чтобы не разрушить очарование тайны, неизвестности, недосягаемости то ли мечты, то ли желания знакомства. Она, действительно, не была в него влюблена. Главное было в другом: ни в школе, ни в училище не было никого, кто так виртуозно, притягательно-легко, предупреждающее вежливо умел вести в танце партнёршу. В его руках любая девушка вдруг становилась летящим, порхающим мотыльком. Особенно ес¬ли они танцевали вальс.
Ей, натуре возвышенной, воспитанной на средневековых романах чести и бескорыстной, чистой любви, этот танец оставался навсегда любимым. Новомодные, сменяющие друг друга стили «самовыражения», железные, бухающие по голове ритмы так и не повернули её в сторону «кривлянья», что и стало причиной раннего охлаждения к танцевальным вечерам, дискотекам, как их стали называть.
А в речном училище, большую часть вечера играл духовой оркестр, часто звучали вальсы и танго. Светлый, блестящий и очень скользкий паркет так и зазывал ступить на него в паре с надёжным партнёром. Он положит свою твёрдую руку на талию, слегка притянет партнёршу к себе и уверенно увлечёт за собой в стихию музыки и слаженного ритма, когда даже малейшее движение, совершенное ведущим, тут же угадывается и подхватывается ведомой им девушкой, и эта гармония и слаженность движения, это единение волнует больше, чем объятья и поцелуи, которые разрушают воздушность и недосказанность душевного притяжения.
Она не раз видела, она всем существом ощущала в Нем талантливого танцора. Не раз с замиранием сердца наблюдала, как вихрем проносится он с очередной партнёршей из конца в конец зала, виртуозно находя лазейки в плотном круге танцующих пар. И её сердце разрывалось от единственного желания — хоть на один миг оказаться в вихре вальса рядом с ним.
Ирина была хороша собой, её многие приглашали на вечерах, пытались завязать знакомство, но она всякий раз уходила домой одна, ускользая от наиболее навязчивых поклонников. Почему? Она сама не знала. Может, ждала встречи с ним? Нет, вне танца он был как все, хотя весьма недурён собой, но отталкивала, а может, просто настораживала его, возможно кажущаяся, ветреность: партнёрши, что ни вечер, менялись им, как перчатки. Нет, ей хотелось одного: утолить неумную страсть — хоть однажды оказаться в его руках и закружиться в вальсе.
Это случилось, когда надежды не осталось, да она вообще как-то потускнела и улетучилась в преддверии важных событий — экзаменов, выпускного вечера. Как раз на выпускном, неожиданно для себя, она увидела Его, резко выделявшегося из толпы своей формой. Странно, кто бы мог пригласить, подумалось ей, ведь ни разу не замечала, чтобы танцевал с кем-то из их выпускного класса.
Закончилась официальная часть, начались танцы. Зазвучал «Школьный вальс»; пары, одна за другой, вливались в круг. Она как раз решила присесть — жали новые туфли, тем более танец был в разгаре, а её никто не пригласил.
И тут, только она нагнулась, чтобы рукой стянуть упирающуюся туфлю с пятки, как кто-то перехватил руку и повелительно, как ей показалось, сказал: «Пойдём!»
И все. Дальше все впечатления слились в одно ощущение полёта. Она не замечала, когда её ноги успевали едва коснуться пола, чтобы снова вознести невесомое, управляемое опытной рукой партнёра тело в вихрь кружения, она летала над полом, над землёй, она торжествующе осознавала, что потрясла его своей чуткостью к любому движению, податливостью и упругой отстранённостью своего тонкого стана — она победила Его! Да и сама она была потрясена ощущением беспредельности своих душевных и физических возможностей. Она летала! В танце, имя которому — вальс.
Это нельзя было повторить — ни в вальсе, ни в другом танце. Она вздохнула легко и свободно. Что-то свершилось, прекрасное и желанное, для неё этот вечер закончился самой высокой нотой. Нельзя было прозой жизни развеять тайну откровения, и она вышла из школы, не оглянувшись, не ища взглядом Его, ничуть не жалея, что переступает порог, и в прошлое не будет возврата. Именно в минуты ей открылись какие-то неизведанные дали, к которым нужно спешить .
Её окружила серая дымкостъ зарождающегося дня. Она жадно вбирала в себя зябкость и свежесть земли, её тишину и умиротворённость. А душа куда-то спешила, звала. Куда? Она не знала. Возможно, летать. А может, просто жить.
Музыка умолкла, и Ирина Григорьевна оторвалась от воспоминаний. Взглядом окинула зал, по которому в разные стороны расходились пары. Взгляд из толпы выхватил Галю. Раскрасневшаяся, явно счастливая, дочка шла к подружкам, по-взрослому положив руку на сгиб локтя Николая, её одноклассника. Ирина Григорьевна давно заметила, что между ребятами установились трепетные отношения, они часто встречались, и, кажется, что особенно радовало мать, не торопились переступить грань дозволенного.
Николай подвёл Галину к подружкам, но не отошёл, видно, ожидая следующего танца. Ирина Григорьевна улыбнулась: нечего подглядывать за молодыми.
Атмосфера торжественной приподнятости и единого светлого настроя собравшихся мгновенно была разрушена громовыми залпами дискотечных ритмов. Молодёжь оживилась, зашумела, самые нетерпеливые, на ходу пританцовывая. заторопились к центру зала, создавая плотный круг танцующих.
Ирина Григорьевна проследила взглядом за Галей и Николаем – они тоже вошли в круг, но их движения были замедленными, они, видимо, никого не замечали, занятые только друг другом, а возможно, все ещё находились под гипнозом вальса. Да, скоро им предстоит разъехаться в разные города, чтобы поступать в институты – увы, разные. У них сегодня вдвойне особенный вечер.
Ребята уже не обращали внимания на взрослых, а те потихоньку стали исчезать за дверью. Только несколько родительниц о чем-то тихо беседовали в дальнем углу зала, им предстояло дождаться конца вечера — мало ли что может случиться!- и после навести порядок в зале. А вот её миссия подошла к концу. Можно уходить. Попрощавшись с оставшимися дежурить членами родительского комитета, она вышла из здания школы.
Белая ночь невидимым ласковым покрывалом окутала ей плечи. Дивная ночь! Она по привычке окинула взглядом небесный свод, отыскивая любимое с детских лет созвездие Орион. Три звезды его пояса слабо мерцали на уже светлеющем с двух сторон небе. Что загадать в этот раз? Дай, Боже, дочке испытать всю глубину чувства первой привязанности, не омраченной пошлостью скороспелой близости. Звезды мерцали в вышине, как будто передавали азбукой Морзе её просьбу куда-то выше, в бесконечность.