* * *
Хожу по городу, он пуст и немощен,
И люди с лицами сырой воды.
Дождями выскоблен, печалью вымощен,
А через голову, мосты, мосты.
И ветер выдует, слова на улицу,
Листом потерянным поднимет ввысь.
Не надо жалиться, не стоит хмуриться,
Смотри на воду, молчи, молись.
И снова в улицах я весь испачкался,
Чужими мыслями, своей бедой.
Печаль поллитрами, обиды пачками,
Летают листьями над головой.
* * *
На столько прав, что даже горько.
Ни разу не поэт, лишь отражение.
В ушах шумит не собранное море,
Любовь не обещает пробуждение.
Настолько жив, что чувствую прощение,
Своих грехов и от того тоскую.
Я сплю в мирах, мне не до пробуждения,
И мелом на планете явь рисую.
Я, просто я, надорванный, усталый,
Не жалуюсь, пишу и удивляюсь.
Как все-таки мне в жизни нужно мало,
Как все-таки я неумело каюсь.
Слова, слова, стучащие нелепо,
По сердцу, по душе, по переулкам.
Слова слепца, слова не до поэта,
Звучащие запутанно и гулко.
* * *
Все сохраняется и все уходит в прах,
Мечты, сомненья, солнечные дни,
Безбожие, война, тягучий страх,
Когда душа мятежная саднит.
Все остаётся в утреннем дыму,
Под пенье птиц, под розовый восход.
И страшно в это время, одному,
Писать стихи, разглядывая свод,
Нависший над седою головой,
Грозясь обрушиться, скрывая все следы,
Квартиру, где остался на постой,
Постель, где получалось видеть сны.
И в этой странности, останется одно,
Молитвенная страсть у алтаря,
Кричать к Тебе, в открытое окно,
В надежде, что молитвы долетят.
* * *
Не страхом единым, а солью из пор
Сочится усталое лето.
И солнце стреляет, контрольным, в упор
В больные глаза человека.
И пятнами хаоса, неба кусок
Опуститься на переулки.
Тогда остаётся последний бросок,
Как эхо, протяжный и гулкий.
И где то, на самых задворках земли,
Любовь отзовётся печалью.
Как колокол, сердце натужно звенит,
Как в церковке привокзальной.
И Слово едино, как вкус молока,
По каплям к столу прикоснется.
И долгой дорогой сольётся строка,
И к сердцу с улыбкой пробьётся.
* * *
Туман все больше, зримое уходит,
За темными дорогами лежит
Страна, в которой время, не проходит,
Не лечит, а с натугой дребезжит.
Ломает крылья о стальную клетку,
Испуганное, слабое, кричит
И в липком страхе, опадают ветки,
Скрывая под собою кирпичи.
Архангельского пения не слышно,
И плачет небо, третий день подряд,
Туман взлетает выше, выше, выше,
А с ним надежды медленно летят.
* * *
Я напишу еще один куплет,
Не нужной песни, вырванной из жизни.
На протяжении этих долгих лет,
Ломая сердце, разрывая жилы,
Я выхожу в раскрытое окно
И каждый раз с тоской прошу у Неба
Оставить боль и горечь на потом,
Страх превращая в призрачную небыль.
Мой странный мир, уложенный из снов,
Порой прекрасных, чаще черно-белых,
И снова это странное окно,
Запачканное до предела мелом.
И строки, как бегущая река,
Куда-то в сумрак, бесконечно долгий,
И руки умирая в рукавах,
Становятся бессильны и убоги.
Мир рушится, как карточный квартал
Во мраке, на обочине вселенной,
Я там болел, я там кого то звал,
Кромсая звуки, как кромсают вены.
И снов чужих предательский аккорд
Звучащий, как последнее признанье,
На берегу окаменевших вод,
Я снова жду от Неба понимания.
* * *
Он преднамеренно оставил этот город
Мне кажется я видел подготовку
Тот серый ад не познанный и скорый
Тот серый дым витавший на задворках
И вечер был на удивленье яркий
В осознанном мерцанье монитора
А на душе ошибки и помарки
Сошли на нет на удивленье скоро
Он обещал писать как можно дольше
Как можно меньше делая ошибки
И может быть мечтал от боли морщась
Сжимая рот в подобие улыбки
Ошиблись номером но рассказали правду
И в каждой скорой видел очертания
И вспоминал осеннюю браваду
И твоего прощания стенания.
* * *
Как собака классово безродная
Я ищу тебя среди домов.
От любви слагая производные,
Собираю песню из шагов.
Друг мой верный, где ты забываешься?
Надевая тонкую вуаль.
Ты уехал, ты опять пытаешься,
Поменять влюбленность на печаль.
И пускаешь корабли над льдинками,
Словно провожая облака.
Слушая с заезженной пластинки,
В память, запуская навсегда.
Гол как ночь, пришедшая внезапно.
Прячешься от любопытных слов.
Это было, это будет завтра.
В окружении черно белых снов.
* * *
Мой друг бежит от одиночества
Собрав оставшиеся вещи
Слова других звучат пророчеством
А сны оказываются вещими
А жизнь оказывается в прошлом
Дела заботы расставания
И в прошлом есть еще хорошее
Слова любови и признания
Года рассчитаны и приняты
И впереди так много разного
Он обращался к нам на Вы еще
Желая бесконечно праздника
Бежал с Любимой в ночь бездонную
И целовался до усталости
Раскрасив темноту бессонную
Не испытав при этом жалости
Глаза не спрятав от смущения
Слова не выброшены за угол
Любовь как жертвоприношение
Живет в лесах ребенком Маугли
Мой друг теперь остался в памяти
Войдя под крылья небожителей
Ему весной поставят памятник
Под деревом в просторном свитере
* * *
Мне надо Вас увидеть, в этот вечер
В такой, непостижимый, не простой.
И руки положить, легко, на плечи,
Закутанные шалью голубой.
Мне хочется сказать, чуть задыхаясь,
Что много я когда то не сказал.
И вот хожу и маюсь, маюсь, маюсь.
Пугаясь снежно белого листа.
Меня сейчас волнует эта осень,
Пустые переулки, тишина.
Никто по настоящему не спросит
И только погрустневшая Луна,
Увидит, как я бережно тоскую,
Гуляя по молчащим мостовым,
Хочу увидеть Вас,
Уставшую, простую,
Один.
|
* * *
Нет, не возможно смотреть на Солнце пристально.
Жжёт и наверное это кому то нужно.
Мы рождены в этом мире прожить артистами.
В театре, в котором на сцене не сохнут лужи.
В доме, в котором стены насквозь прогнившие,
Ветром пробитые, пулями да презрением,
Жившие прошлым, пропавшие в веке нынешнем,
Пьющие боль стихов, до самозабвения.
Мы рождены от любви и бессвязных выкриков.
Не вспоминая ненужные объяснения.
Сколько налито боли, а сколько выпито.
Помните, боль стихов, до самозабвения.
Осень поманит в путь, по дорогам хоженым.
Сколько услышим в след монологов праведных?
А отвечать на крик, битым, ведь не положено.
Да и молчать в ответ в общем, не очень правильно.
* * *
Что изменилось, да в сущности ничего.
Только цены больше, да волос белый.
И все чаще и чаще печально смотрю окно,
И стою, опираясь рукой о стену.
А внизу под окном голосит баклан.
Начиная утро, как муэдзин.
Не дает пока, лишает сна.
Я в окне один, он внизу один.
У молитвы птичьей, простой язык.
Я уже привык понимать его.
Словно жизнь, уложена на весы.
Острием судьбы входит под ребро.
* * *
не ставьте точку в окончании жизни
не говорите громко о погоде
все будет проще чем вода из крана
все будет чаще может быть и вроде
на фоне догорающего леса
картина без подрамника и рамы
мне просто очень хочется уехать
в чужие строки в запертые храмы
сплетенье букв дензнаков многоточий
шум на площадке у твоей квартиры
все так же одинаково портретно
на карте развалившегося мира
слова как воздух вышедший наружу
наполнят лист бумаги до предела
вот так все начинается сначала
когда луна над крышами висела
* * *
Так распустились звёзды, как цветы,
На перекрёстке, у разбитой церкви,
Как слёзы мира, также велики,
И также бесконечны, словно цепи,
Обвитые вокруг всего меня,
Тяжелые, как суетные мысли,
Возьми к себе, безликая земля,
И уложи седой росой на листья.
Возьми к себе, не спрашивай, зачем,
Я прихожу, как будто на свиданье,
И плачу, в окруженье старых стен,
Предчувствуя на веки, расставание.
И дождь стучит по брошенным камням,
Дробя на буквы, эти песнопения,
Прости меня, за то, что это я,
Такой усталый и такой весенний.
* * *
Закрыто все, и двери, и душа,
И путь на север, и глаза на небо,
На острие Его карандаша,
Остались беды.
Как образы на выжженной земле,
Вплавляя в душу, чей то отпечаток,
Им остается только зеленеть,
В плену сетчатки.
Моя земля, мой северный покой,
Живущий на окраине вселенной,
Я навсегда, соединен с тобой,
Как статуя, колено преклоненный
* * *
Все не просто, когда ты не спишь ночами.
И танцующий дождь за окном, это только шум.
Оставайся таким, как бродяга, с лицом печальным.
Или выброси книги в окно, и возьмись за ум.
Бессознательный выбор чужих городов и планов.
Счет в кафе, превышающий твой доход.
Ты идешь по траве, будто знаешь какую тайну,
Как сбежавший в леса, от хозяйки, глумливый кот.
Ты пускаешься в пляс, даже если не слышно музык,
В окружении странных, не очень приятных тебе людей,
Словно шар бильярдный, случайно попавший в лузу.
Прицепившийся к куртке на вечно, сухой репей.
Оставайся один, или просто сыграй в рулетку,
Может выпадет черное в самый последний миг.
Окружающий мир, это всего лишь клетка,
Это твой потолок, которого ты достиг.
Все не просто, когда ты не спишь ночами.
И танцующий дождь за окном, это только шум.
Оставайся таким, как бродяга, с лицом печальным.
Или выброси книги в окно, и возьмись за ум.
* * *
Осенняя жизнь, начинается пусто
Летают птицы в холодных потоках
Идут дожди и особенно грустно,
Смотреть на небо откуда то сбоку.
И как то быстро лето промчалось,
И осень нынче бьет все рекорды,
Тепло ушло, а сырость осталась,
Никак не сыграть простые аккорды.
Листаю дни, не вникая в мелочи,
Все так одинаково, так тоскливо.
Запрусь в квартире, но точно не легче,
И остаётся, лежать, лениво.
И остается, смотреть на звезды
Ярко горящие в дырах сердечных
Со свистом врывается в легкие воздух,
И небо настойчиво давит на плечи.
В зрачках отражаются те же звезды,
Планеты выстраиваются парадом,
Пора бежать, если только воздух,
Меня пропустит из этого ада.
И если тихим не надо песен,
Среди деревьев стоящих прямо,
То я ору в лабиринты лестниц
Ища дорогу к райскому саду.
Среди пустых и забытых улиц,
Среди стихов и печальных танцев,
Я так хочу навсегда проснуться,
И просто так в тишине остаться.
* * *
Я жду, когда ты выйдешь за черту,
За угол дома, за ограду жизни,
За боль, за смерть, за эту суету,
За детский плач, безликий и капризный.
Когда примчатся нужные слова,
Каким то утешением бессвязным,
И словно располневшая луна,
Ты будешь говорить земле о разном.
Ты будешь врать на выжженной земле,
Среди таких же голубей безродных,
Пытающихся в небеса взлететь,
Почувствовав себя совсем свободно.
Ворвавшихся в заоблачную даль,
Разбив шаблоны о земной печали,
Но все таки мне от чего то жаль,
Что голуби, как облака летали.
Я слышал песни полные тоски,
Испытывая боль, от каждой песни,
И убегал от ужаса в пески
Пустыни, в ожидании вести
Которая вернет меня к тебе,
Простив долги за прошлые ошибки,
Я припадаю к высохшей земле
Завязывая жизнь суровой ниткой.
* * *
Что вам, придуманным от скуки,
Смотреть на воду, с пасмурного неба.
И слышать капель, царственные звуки,
Не втаптывая в землю, крошки хлеба.
И петь прощанье, уходящим в вечность,
И говорить с каким то удивлением,
И догорают белым дымом свечи,
И вторят церкви обреченным пением.
Грустят дождем разорванные тучи,
Купая землю горькими слезами,
И молнии, следы свои, паучьи,
Оставят лишь на миг, перед глазами.
Какие звуки разрывают небо,
Бросая звезды с горьким облегчением,
И смешивая с крошками от хлеба,
Не отдавая должного почтения.
* * *
Ты проводишь холодным взглядом,
Нарастающим криком ввысь.
Я хотел бы остаться рядом,
Но желания не сбылись.
И слова твоего прощания,
И тоскливо — усталый взгляд,
Обозначенное расставание,
Снова тянут меня назад.
Говорил необдуманно резко,
Словно шомполом, по спине,
Бесконечный путь в неизвестность,
Бесполезный покой в вине.
Ты рукою взмахнула странно,
Словно птица больным крылом,
Не рубцуется в сердце рана,
Замороженная на потом.
|
