Официальный сайт Псковского регионального отделения Союза писателей России
Станислав Золотцев
Станислав Александрович ЗОЛОТЦЕВ
21.04.1947 – 04.02.2008
Родился в семье сельских псковских учителей, внук крестьян и мастеровых. Детство провел в д. Крестки. Окончил школу рабочей молодежи в Пскове. Работал слесарем на псковском заводе и строителем на Кировском заводе в Ленинграде. В 1968 окончил английское переводческое отделение филологического факультета ЛГУ После написания диплома 2 года работал переводчиком в Индии, служил офицером в авиации Северного флота. С 1975 по 1978 учился в аспирантуре МГУ на кафедре зарубежной литературы. Кандидат филологических наук. С 1975 Золотцев — член Союза писателей СССР. В 1986-1993 секретарь Московской писательской организации. 1989-2001 — член бюро секретариата и совета секретарей правления Союза писателей России, член приемной комиссии Союза писателей России. С 1990 по осень 1993 вел на Всесоюзном радио литературно-художественную передачу «Русский огонек».
В 1993-1999 — председатель Московского литературного фонда. В 1995-97 — председатель Псковской региональной писательской организации.
С 1996 по 2002 — председатель совета по таджикской литературе Международного сообщества писательских союзов. Член редколлегии журнала «Встреча» («Культурно-просветительская работа») и «Сибирские огни». Золотцев — автор 24 книг стихов и поэм. Стихи писал и переводил еще подростком. С начала 1960-х начал печататься в псковских газетах. Первая большая публикация — несколько страниц стихов в журнале «Аврора» (1970. №6). На вопросы «Что сделало Вас поэтом?» Золотцев отвечал: «Все то, что составляло мир моего детства, где, при всей трудности бытия тех лет, все было напоено подлинной духовностью и любовью к Слову. Тут и окружение (скажем, дед, мастеровой и садовод, читал мне стихи Бунина), и, конечно, близость к Святым Пушкинским горам, к Михайловскому» (Автобиография. Отдел новейшей литературы ИРЛИ). С детства Золотцев увлекался историей родного края, что отразилось в его творчестве. В стихах Золотцева можно встретить все приметы псковского пейзажа: и «лошадь кудлатую», и «поле зеленое», и «долбленый челнок у ракиты», и «тракторный след» («Предзимье»). Стиль Золотцева отличает простота и ясность. В.Коростелева отмечала «снайперскую точность в слове и образе», присущую Золотцеву, а также «истинную поэтическую смелость…— в обнажении души, чувства, из самых глубин своей натуры, откровенность, на которую не многие осмеливаются без оглядки…». Проза Золотцева так же, как и поэтические произведения, насыщена автобиографическими мотивами. Так, в книге «Сыновняя поэма» (1991) Золотцев с XVI в. проследил родословную своих предков-псковичей, среди которых — землепашцы, плитоломы, златокузнецы, серебряных дел мастера, ремесленники. В романе-эссе «У подножия Синей горы» (1999) Золотцев рассказывает о своем деде Н.А.Золотцеве — одном из первых садоводов-селекционеров области, возрождавшем после войны по просьбе С.Гейченко приусадебный сад в Михайловском. Золотцев написал также роман-исследование жизни и творчества С.Н.Маркова «Искатель живой воды» (2000); роман «Камышовый кот Иван Иванович» (2001). Определяя свою принадлежность к литературному направлению, Золотцев говорил: «Был термин — «утопический коммунизм». Так вот, наверное, в этом смысле я — «коммунистический реалист». Кто назовёт «романтическим реалистом», тоже не очень, думаю, ошибётся» (Автобиография). Золотцев — автор нескольких книг критико-литературоведческих эссе, посвящённых отечественной и зарубежной поэзии: «Нет в поэзии провинций» (1986); «Боязнь забыть слово» (1991) и др. В своих публицистических работах Золотцева формулирует основные принципы, которым должен следовать, по его мнению, современный поэт. Одной из центральных в публицистике Золотцева является проблема языка («звучания» слова). Золотцев активно занимается переводами с английского (Дилан Томас. Путешествия со сменой кожи. СПб., 2001), с таджикского-фарси (Аскар Хаким. Мой камень — алмаз // Памир. 2000. №16). Золотцев писал: «…находясь под постоянными «ветрами» как с Запада, так и с Востока, остался русским писателем во всех жанрах — и в стихах, и в прозе, и в исследованиях, и в публицистике» (Автобиография). Лейтмотивом всего творчества Золотцева можно назвать его строки «И все, чем я дышу — отцовская земля. / И все, что я пишу — Сыновняя Поэма». Произведения Золотцев переведены на английский, французский, немецкий, персидский, хинди, урду. Несколько десятков стихотворений Золотцев положены на музыку. На стихи Золотцев написан гимн города Пскова (композитор Н.Мишуков). Лауреат литературных премий им. М.Булгакова (1998) и им. А.Платонова (1999). В январе 2008 года тяжело заболел, 4 февраля его сердце остановилось. Похоронен в Пскове на кладбище «Орлецы-2». Ежегодно, начиная с 2009 года, на литературном портале «Литсовет» проводится поэтический конкурс, посвящённый памяти поэта. В 2012 г. имя Станислава Золотцева присвоено библиотеке «Родник» г. Пскова.
Слайд-фильм к 60-летию С.А.Золотцева. Текст за кадром читает юбиляр.
* * *
Я с вами говорю
и ласково, и гневно.
Я с вами говорю о самом злободневном —
о том, что в злобе, в зле и в озлобленье дня
добро и вечность нам — ближайшая родня.
Вы слышите меня?
Нет, в страх или в беспечность
впадая, — к злобе дня, как будто к алтарю,
вы льнёте… Но опять — через добро и вечность,
сквозь вечность и добро я с вами говорю.
Россия пишет
Россия пишет стихи и прозу
в годину смуты, в чаду разрухи.
А — всё про то же: и о берёзах,
и о свиданьях, и о разлуке.
Любого в мире сильней гипноза
её словесность — а ей всё мало! —
Россия пишет стихи и прозу
как никогда еще не писала.
В ином поселке — ни баб тверёзых,
ни мужиков не найдешь тем паче.
Но — есть мальчишка: такую прозу
он сочиняет, что черти плачут.
И есть девчонка: как жемчуг нижет
стихи, что мертвых бы воскресили.
И знать не знает она, что движет
её ручонкой сама Россия.
Дождем кровавым исходят грозы
над ней, но болью, глубинной самой
Россия пишет стихи и прозу,
как НИ-КОГ-ДА ещё не писала!
О них и ведать ещё не может
читатель русский в быту свинцовом.
Но день России недаром прожит,
коль в нем возникло живое слово.
Почти нагая, почти босая,
не перестанет сквозь кровь и слезы,
себя спасая и мир спасая,
писать Россия стихи и прозу.
Два коня
И однажды, в чаду одуревшей от грохота площади
вдруг виденье мелькнёт – словно древний припомнится миф:
два коня на лугу, две усталых рассёдланных лошади
одиноко стоят, золотистые шеи скрестив.
Два коня на лугу, на вечернем лугу затуманенном.
Два коня над рекой, уплывающей в красный закат,
у опушки лесной, где висит комариное марево,
и пушистых птенцов перепёлочьи гнёзда таят.
И звенят за рекой и сверкают в некошеной свежести
две последних косы, луговые срезая цветы,
и сожмётся душа от нежданной-негаданной нежности
от земной и родной — и такой неземной красоты.
И куда б ни лететь через весь этот мир заполошенный,
от себя самого никуда не отпустят меня
два коня на лугу, две усталых рассёдланных лошади
посредине земли. На вечернем лугу. Два коня…
Летописец любви, никого не прошу я о помощи,
только память мою — где в разливе добра и тепла набухают росой
их червонные гривы до полночи,
и малиновый жар излучают большие тела.
Два коня, две красы, обречённо друг к другу прижатые
той же силой земной, что гуляет по венам моим,
и рождает детей, и возносит колосья усатые,
и уводит людей от земли в галактический дым.
И какие вы рельсы на Млечном пути ни положите,
в них опять зазвенит неизбывный славянский мотив:
два коня на лугу, две усталых рассёдланных лошади
одиноко стоят,
золотистые шеи скрестив.
Два коня…
Смерть крестьянина
Умирал индус на моих глазах,
на глазах вокзальной толпы.
На его лице пыль была как прах
и глаза — полуслепы.
Столько было борозд на его челе,
сколько в поле провёл он борозд,
чтобы рис всходил на его земле,
поднимался бы в зрелый рост.
Рис на шпалы сыпался из мешка,
в пыль летел и мешался с ней.
А размотанный тюрбан старика
старше пыли был и темней.
И лежал старик, и жемчужный рис
он руками ещё хватал.
Он хрипел — его покидала жизнь,
красной пеной шла изо рта.
И, как прах кремированных вождей,
даже в смерти свой труд верша —
на поля иссохшие в каплях дождей
оседала его душа…
Воля
Вольная пахота, вольная птаха…
Самая рабская доля.
Нет у меня перед нею страха.
Я выбираю волю,
Ваши машины и кабинеты,
жирные ваши оклады —
не было их у меня и нету.
Мне ничего не надо.
Не бессребреник я, и все же
я выбираю снова
золото часа, что вольно прожит,
золото вольного слова.
Знаю — на этой тропе о лаврах
даже и мыслить глупо.
Не было их никогда — и ладно,
съем и без лавров супа.
К сердцу я приложу подорожник,
если заноет больно.
Вспахивай небо, свободный художник,
что ни на есть подневольный.
Есть лишь одна услада —
слово мое живое.
Мне ничего не надо.
Я выбираю волю
Созвучия
Оттого ли, что воля — в извечном созвучии с долей
и рифмуется с болью, и перекликается с полем,
нет недоли для русского сердца сильней, чем неволя,
и острей, чем погибшее поле, не сыщется боли…
Не будет
Не будет последнего дня у России.
Не будет последнего дня.
Последний Иуда на красной осине
удавится в кроне огня.
И время само, и себя пересилив,
мы выстоим, веру храня.
Под кровом небес, то свинцовых, то синих,
надёжней душа, чем броня.
Не будет последнего дня у России…
Не будет последнего дня!
Не зря же мы тысячу лет возносили
молитвы с колен и с коня.
Не будет последнего дня у России!
Не будет последнего дня…
День первый творенья
лучи золотые
возносит, в колосьях звеня.
По звёздам и росам ногами босыми
сквозь вечность бежит ребятня…
Не будет последнего дня у России.
Не будет последнего дня.
