Стихи.ру

страница ВКонтакте

«Поэзия Рябихина – живая поэзия. Он пишет отчетливо, акцентирует мысль и чувство, чувство идущее из глубины души. Любовь к Родине, к Великим Лукам, которые стали родными для Александра Алексеевича – лейтмотив в творчестве автора. В лирике Рябихина сильна гражданская позиция, свидетельства тому стихотворения «В тихом скверике бронзовый Пушкин…», «Русь продавшим», «Беспредельная перестройка» и др. Как гражданин и патриот с болью воспринимает разорение Великой державы.
Стихи Александра Рябихина трогают потому, что все, о чем пишет Александр, прошло через его сердце, согретое его живой кровью. Он не вымучивает стихов, они выливаются из его сердца чистым, бурлящим потоком…» iluki.ru

* * *

В тихом скверике бронзовый Пушкин
Стал свидетелем, как не спеша,
Благородного вида старушка
Со стесненьем ко мне подошла.
Протянув узловатую руку.
(Вот с такими запомнилась мать!)
Со слезой, сквозь стыдливую муку,
Попросила на хлебец подать.
Униженье и боль в этом миге
Сам невольно во всём испытал.
И о жизни её, как по книге,
По глазам у неё прочитал:
Как те руки в войну, в лихолетье
Поднимали страну из руин,
Как на Курской дуге в сорок третьем
Пал в бою её младшенький сын.
Всё смогла пережить она стойко, —
Только иней виски забелил…
Ну, а мы, со своей «перестройкой»
До чего ту страну довели.
Иномарки неслись мимо лихо —
В них спешит новорусская знать.
И смущённо ответил я тихо:
«Третий месяц получки нет, мать».
Кровь стыдливо в висках застучала,
Отвернулся, не чувствуя ног,
Уходил. А в ушах всё звучало:
«Дайте денег на хлебец, сынок».

В осеннем парке

Небо хмуро. Тучи. Задождило.
И дыханьем севера знобит.
Без листвы, тревожно и уныло,
Парк осенний на ветру шумит.

Грустно в парке. Птицы замолчали.
Дождь бросает капельки в лицо.
И безмолвно, до весны в печали,
Чёртово застыло колесо.

Опустели детские площадки.
Не кружит, как летом, карусель.
На скаку застывшие лошадки
От дождя в мороз бегут, – в метель.

И в судьбе моей день непогожий.
Огонёк надежды вдруг погас.
В парке я – единственный прохожий –
В несчастливый и дождливый час.

Непогода в жизни. Так бывает…
Милый парк, ты душу бередишь.
Но пройдёт зима, и тёплым маем
Вновь листвой зелёной зашумишь.

Яблочный спас

Уродились яблоки у нас,
Аромат густой плывёт по саду.
Яблочный пришёл сегодня спас –
Празднику и урожаю рады!

Посмотри, Антоновка висит,
Крупная, ну словно золотая.
Медуницы, каждый плод налит,
Зёрнами на солнышке играя.

Средь листвы красуется Анис,
Рядом с ним румянятся Ранетки,
Вот Башкирский изумруд повис –
И к земле под ним прогнулись ветки.

Загорелся сказочно Рассвет,
По соседству рдеет Афродита,
Ничего красней Аланта, нет,
А Легенда вкусом знаменита,

Всем всевышним почести отдай –
Видно Боги благосклонны были, –
До чего ж хороший урожай,
В августе сады нам подарили!

И наш сад вам не Библейский рай,
Где запретный плод вкусила Ева.
Яблоко любое выбирай –
Подходи, срывай с любого древа!

Четвёртая палата

Бессонницу гоню напрасно прочь.
Я лишь на миг глаза сомкну устало,
Как рота вновь уходит спешно в ночь
По узкой горной тропке перевала.

Дыханье друга слышу за спиной.
В нас дух бойцов,  –  волков глаза и уши.
И вдруг короткий встречный жёсткий бой…
Очнусь в поту. И жажда горло сушит.

Опять один и тот же липкий сон
Семнадцать лет подряд упрямо снится.
В ночи, услышав тихий тяжкий стон,
Вошла ко мне дежурная сестрица.

Сказала мне, что был опять в бреду,
Из боя выводил остатки роты.
Давай тебе снотворное введу,
И может быть, браток, поспишь ещё ты.

О, нет. Тебе, сестрица, не понять,  –
Терять друзей, во снах их видеть лица,
Афганистан мне за ночь раз по пять
Из года в год, всё так же будет сниться.

Восходом скоро вызреет заря,
Но сон в несчётный раз проходит мимо.
В размытом жёлтом свете фонаря
Лампадками горят цветы жасмина.

Отцовский наказ

Прикоснусь, как к чему-то святому,
И себя вдруг увижу мальцом.
Унесёт память к отчему дому,
Где мы сад разбиваем с отцом.

Как отец, наполняя жизнь новью,
Поучает меня, сорванца:
«Будь, сынок, всегда к людям с любовью,
Без нужды не губи деревца».

Неспроста вспоминается детства
Путеводная тонкая нить.
Наша память, – надёжное средство –
По делам бытиё оценить.

Были промахи, были удачи,
Но одно твёрдо в жизни познал:
Быть добрее душой, – не иначе, –
Так мне в детстве отец наказал.

День Победы

День Победы! Часовые застыли.
И оркестр в ожидании смолк.
Здесь в Купуе, в Братской могиле,
Похоронен гвардейский полк.

Я читаю на мраморных плитах
Пофамильно погибших бойцов.
Девятьсот. В сорок третьем убитых,
Наших дедов и наших отцов.

До чего же ты, жизнь, скоротечна.
Как же время торопко бежит.
Занесённый в списки навечно,
Здесь и дед мой со всеми лежит.

Не отдали себя и нас в рабство.
Шли в атаки не ведая страх.
И на мраморе видится братство:
Этот русский, а этот казах.

Украинцы, татары, эстонцы,
Белорусы, — Союза сыны!..
И над нами свободное солнце
Нашей славной свободной страны!

Россияне сегодня гуляют
В малых сёлах, в больших городах.
День Победы отцов отмечают,
Как всегда – со слезой на глазах!

Страх

Как не спешил, а ночь в бору застала.
Такое было – это не впервой.
Но в первый раз мне очень жутко стало,
Когда услышал сиплый волчий вой.

И бор мне показался гиблым, тесным.
Опутал страх от пят до головы.
А волки выводили свои песни
Под леденящий душу крик совы.

Луна бледнела над горой Песчаной,
Дрожали звёзды в зыбкой вышине.
И холодком повеяло каляным, –
Крутой озноб прошёлся по спине.

А волки продолжали веселиться,
И душу рвал тоскливый крик совы.
А я стоял, не мог пошевелиться:
Жена предстала в образе вдовы.

Ох, эти волки, к чёрту их веселье.
Холодный пот отёр со лба рукой.
Очнулся я, как от дурного зелья, –
Петух кричал в деревне за рекой.

Я обретал потерянную смелость,
И стал не страшен мне ночной покров.
Шагнул под вой, хоть волчья песня пелась, –
Пошёл вперёд, свой страх переборов.

Бача

Ихтиёру Холову,
боевому разведчику,
позывной «Бача»

Скажи, бача,* а помнишь ли тот бой,
Когда ущелье прошивали пули?
Горели скалы, камни под тобой,
А крик и стоны в грохоте тонули.

Твой маскхалат в запёкшейся крови.
И лучший друг упрямо в камни ткнулся.
В Афган, в войну, зелёный шурави**
В неполных двадцать в жизни окунулся.

Там часто снилась русская земля,
Луга и рощи, ласковое солнце.
И в белом пухе летом тополя,
И дом, где жил, и милое оконце.

Идёшь теперь ты улицей родной,
Но всё же боль в твоих глазах читаю.
Нет, не забыл, бача, ты давний бой,
Нет, не забыл, я это точно знаю.

А в каждом храме пусть горит свеча,
Как та, незаживающая рана.
Мы будем помнить вечно их, бача,
Друзей, что не вернулись из Афгана.

За тех ребят, что встали в полный рост,
За пацанов, не вышедших из боя,
Давай, бача, до дна за третий тост,
Давай, бача, не чокаясь и стоя!

* Бача – на языке аборигенов Афганистана – ПАЦАН.
**Шурави – СОВЕТСКИЙ. Так коренное население Афганистана называло советских солдат.(От слова ШУРА — СОВЕТ)