Сирин

Птицы вымели небо крыльями.
Звёзды выкосил лунный серп.
Ночь слепую на площадь вывели –
Растянули на колесе.

Сирин горькие любит ягоды –
Не запёкшиеся ещё.
Опустило с дождями радугу
Лето осени на плечо.

Алым соком по веткам брызнуло –
Покатился Солнцеворот!
Сладко Сирин поёт – не высказать.
Песня кончится.  Ночь пройдёт. 

 Эскиз

Золотыми нитями солнце
Чинит ватное одеяло.
Небо – в частых прорехах простынь,
В лоскутах голубых линялых.

А дочинит – укроет землю,
Перьевые взобьёт подушки…
Солнце спит, а белые перья –
В синей комнате снегом кружат.

Затмение

Молодая княжна, белый сокол встаёт на крыло…
Ты хлестала коня, ты его потеряла из виду.
Солнце вскрикнуло горько, и алое пало перо…
Расплывался закат, солнце билось… затихло, остыло.

В синей сумке льняной, притороченной к луке седла,
Увозили его, и роса в тонких маках алела.
На груди, под плащом, ночь луну белокрылую грела.
И уснул быстрый сокол, и землю окутала мгла.

Август

Звонко брызнуло солнце и соком окрасило небо.
Сок темнел, высыхая, и звёзды слетались на стол.
Над арбузными корками сладко тягуче гудела
Златокрылая стая  сверкающих жалами пчёл.

Август – мятная полночь, прохлада стозвонного сада.
В землю брошены зёрна событий, и судеб, и трав.
Мёдом, хлебом, лозой ли – проснуться нам засветло надо:
Славить новое солнце в распахнутых настежь глазах. 

Мальва

И небо сквозь пальцы,
               и облако – на ладони…
И если закрыть глаза, 
               становится так легко!
Но душу на пяльцах
               нет-нет да иголка тронет…
А помнишь, любовь назад, 
               ты – ветром был, я – цветком?..

Бьёт звонарь…

Бьёт звонарь-сосна в лунный колокол – 
И струится звон, словно молоко.
А к полудню бьёт в златокованный –  
Словно мёд течёт в сито облаков.

Пьёт горстями лес знойный Благовест,
И звенит трава: жажду утоли!
А по всем ветрам льётся: Радуйся!
Бьёт звонарь поклон – Небу от Земли. 

Роженица-луна

Роженица-луна простыню голубую измяла –
Потаённые стоны и алые пятна зари…
Я лежала в крови и кричала, от страха кричала,
И искала губами набухшие груди земли.

Я росла не по дням, наливаясь и мёдом и ядом.
Всеми песнями трав отзывался мой сбивчивый слог.
Я училась читать по изломам черёмух и яблонь –
Как слепая, касаясь ладонью морщинистых строк.

Окрестили меня в тихой церкви, где свечи и шёпот,
Где святые смотрели – кто грозно, кто с лаской со стен.
Окунаясь в купель, я смывала гордыню и ропот,
И навстречу мне солнце вставало с распухших колен.

Сладкий Благовест, мати, – я чувствую звонкую силу!
Мне бы время замедлить – ладонью воды зачерпнуть.
Корни судеб людских прорастают в плакучие ивы…
Корни трав напою, чтобы к солнцу продолжили путь.