Берег

…Смотрю на горячие травы и глаз не могу отвести,
мой берег заброшенный, правый, высокий, до неба почти,
как песня старинная, длинный (Россия — судьба набекрень!),
лишь бревна, да ржавая глина, да тени родных деревень.
От светлого хочется плакать, кого ж тут спасёт красота,
но красный ободранный бакен плывёт, не покинув поста.
Стою на последнем пароме, смотрю на далекий угор,
где мамин зелёненький домик, и ласточки режут простор.
Я знаю: мгновенье, и снова огромный потянет магнит,
песчаною низкой подковой обхватит, сожмет, полонит —
тот, левый — большая дорога, зудящая масса людей,
там тоже живётся убого, но чуточку всё ж веселей.
На палубе ветер противный, коричнево волны кипят,
смотрю и смотрю неотрывно пока еще можно — назад.
Штыками оставшихся елей небес охраняя гранит,
мой правый, несдавшийся берег –
как Брестская крепость стоит.

Облака

Прохладный парус трав, и солнечные струи,
Кузнечиков гремит непобедимый ритм.
Такие облака бывают лишь в июле —
Огромные, с подсветкой изнутри.
Неведомо куда их гонит тёплый ветер.
Рукой ребёнка нарисован мир,
И веет золотым спокойствием Тибета,
И хочется лизнуть нетающий пломбир.
Заглядываешь ввысь — там глубоко и ясно,
Проклятые твои вопросы решены.
И медленно парит чуть различимый ястреб,
Касаясь крыльями крахмальной тишины.

Два прадеда

История — тёмное дело.
По воле судьбы у меня
Два прадеда — красный и белый,
Два сердца, два грозных огня.
Один — голоштаный Петруха —
Мечтатель, подвешен язык.
Плевались по Тойме старухи
Вослед: «Сотона, большевик!»
Смотрел он сурово и жёстко,
Но совесть, как видно, была:
Ушёл, не стерпев продразвёрстки,
На фронт из родного села
И сгинул в кипящем пространстве,
Оставив детей и жену,
«От голода и от тиранства»
У белополяков в плену.
Второй не рассказывал байки.
С холодным азартом в глазах
Лупил комиссаров нагайкой
Упрямый уральский казак
И также безвременно сгинул
В степи, посреди ковыля —
Прадедушка Фёдор Щербинин —
За веру, за Русь, за царя.
Не знаю я, кто из них прав был.
Теперь до скончания дней
Два прадеда — белый и красный
Отчаянно спорят во мне.
Свинцом да железом калёным
История нам воздаёт.
Свеча у разбитой иконы.
Россия. Семнадцатый год…